Сообщения от [BC]afGun

Можно быть проще, но лучше - отзывчевее.

Странный сегодня день... Можно было бы и не писать об этом, но в мозгах какая-то странная жжвачка. Ее можно было бы жевать молча, разве что иногда исподлобья поглядывать вокруг, что бы незаметили. Но встал на путь другого человека - писателя. Того, кто сеет доброе и вечное. И главное - верит. Иначе без веры садиться за перо просто нельзя: получится нечто черствое, безвкусное; возможно динамичное, но вряд ли запоминающееся.
Не мой стиль.

Сдавал сегодня лабу в универе, предмет со странным названием "спасательная техника и базовые машины". Да, я учусь в сфере ЗЧС, если кого не предупредили, 4 курс. Лаба веселая, вязание узлов: грейпвайны, стремена, прямые узлы и прочие интимные подробности спасателей, альпиниство и прочих мореходов. Часа два я занимался этим веревкоблудием, пока у самого едва извилины в двойной проводник не завязались, а пупок в булинь. В довершение всего, постоянно отвлекали приходящие с зачетками и дипломными. Не выдержал и вышел покурить на три минуты.
Так мне поначалу казалось.
Уже спустя минуту слышу железный хлопок, затем крепкий пацаний мат. Не понимаю, пристально смотрю. Кажется велосипедист сбил пешехода (из-за ряда постриженных кустов не было видно), и пострадавшему было достаточно больно, что бы практически нарываться на драку таким витиеватым обкладыванием разными органами. Велосипедист отвечать явно не стал, а я уже медленно к ним приближался. Как раз вовремя, что бы те вышли навстречу и начали спрашивать у прохожих телефон. Теперь я понял, что и второй тоже был велосипедистом. Держит левую ободранную, бездействующую руку, поллица в грязных песочных разводах и почти плачущий голос: "дайте телефон, скорой позвонить... и маме". Парню 14 лет.
Но всем похрен.
Молча достаю телефон и прибавляю шаг навстречу. В мазгах, тем временем, поднята вся библиотека по переломам. Диктуй номер, говорю. Набираю и передаю трубку. Пока пацан звонит смотрю вокруг.
Стоять. Смотрють.
- Веревка есть? - Спрашиваю зевак, но в ответ недоуменное молчание. - Ну и пошли нахрен отсюда!
Руку ему кое-как зафиксировали, пока скорая с растревоженной момой ехали. Препод как раз на это время сваливал, так что извиняться не пришлось. Собственно, и не за что было.

Кажется, теперь я понял, что меня в ЗЧС притянуло... Даже если я спецом работать и не стану, то хотя бы знать буду, что делать, как и зачем. Всяко лучше чем тупо стоять и зыркать как баран на новые ворота, когда речь идет о чужом здоровье... а то и вообще мимо лететь по делам.
Как их вообще земля носит, не понимаю.

07.06.2013 в 19:07

Удар позитивом по негативу, или поток сознания по случаю...

Что-то подзадолбал меня народ с пассивно-агрессивным (если повезло) жизненым настроем... Это при том, что мне всегда говорили, что я похож на маленький такой, но плотный, как пуля комок негатива: вот лежал тока что, а тут как хрясьнет... и полный конец обеда, как говорится.


Но оказалось, чт овсе не совсем так. Я как-то в своей недолгой еще жизни действительно пережил немного больше того, что должен был. И главное, что меня радикально изменило - смерть большей части моей семьи. В один год, но в разное время. Да, у кого-то свыше определенно есть чувство юмора: все события происходили через каждые две недели. +-. Это все произошло в мои 13 лет, в 2003 году.
Собственно, к чему это я - мы же вроде как о позитиве говорим.
А к тому, что - милые мои, вот когда вы действительно все потеряете, оставшись последним из рода, вот тогда и поймете, что все было не так уж и плохо. На мне, до этих событий, все, кому не лень крест ставили, и все кому не лень, как на тотализаторе проверяли положение дел (часто критикуя с трибун, когда ставки, видимо, не оправдывал). Конечно же, многие из немногих, кто вообще что-то пытался делать, благими намерениями вымостили себе дорогу в ад... Вы знаете, что такое настоящее выживание с детсткого возраста? Без какой-либо защиты? Когда уже ничто не останавливает полную безмозглость и безволие и следом полнуюю ответственность в одном лице? Это и есть настоящая свобода - получить в свои зубы, за свои же решения, ощущать всесь риск любого начинания на одном себе и только. Или вы думали, просто так древние говорили, что самые свободные - рабы?..



И вот теперь, подросшее дитя конца девяностых, едва не посадившее себе желудок в период дефолта слышит политические возгласы "просрали все полимеры". Смотрит на улицу - там табун машин, что плюнуть и некуда - везде матеряться. Давайте расставим точки над "i": люди зачем-то лезут в глубокий кредит, потом впахивают на износ, что бы плеваться на недостаток зарплаты и говеное правительство... Извините... какую нафиг ответственность несет за наличие или отсутствие мозга у гражданина правительство?! Еще десять лет назад многим было плевать на то, что у в подъезде и убить могли, а сегодня мы внезапно "боремся"! И с кем? С правительством? Нет! С теми, кто скажет хоть что-то, противоречащее. А главное - нафига? Что-то серьезное по делу предложить и сделать? Размечтались, разрушать - не строить, как МЧСник ответственно заявляю... Скорее, за право получать красную икру вместо черной.
А больше всего мне непонятно, почему я, лишившийся всего, выживший, но добившийся чего-то не благодаря а вопреки - почему мне не оказались чужды патриотизм, память о войне (выдившаяся в поисковое движение), почему я вдруг начал отличать президента от думы, и Москву от Сыктывкара, когда остальные упорно прут на богов, правительство, работодателей, соседей, блин, что мешают спать - лишь бы не забыть погладить по голове себя самих! А сами, едва человеку плохо на улице станет - бегом, бегом, бегом... "я не при делах", "я спешу" и все... утыгыдымили в свои края. Что бы потом еще возникать, что-де, в розовых очках хожу, однако. И веду себя как рыцарь (то есть, такой белый, что до противного, но почему тогда они же потом удивляются, чего это я как всякий танк - грязи не боюсь. - загадка).

Для таких-то людей, рашка-то наша и просрана. И люди остальные для них - не люди. И думают они обо всем угодно: о сегодняшнем дне, о себе любимых, о своих бедах... кроме того, что действительно нужно, что бы что-то в нашей жизни изменилось к лучшему.




Что-то вдруг я подумал вот о чем... может грому все же стоит грянуть?..
Еще в 2000 году мне пришлось понять, чего я стою. Если бы от сильного удара в грудь от одного очень недовольного моим непослушанием у меня не остановилось сердце и дыхание, я так бы и остался на всю жизнь аморфной серой клеткой, не имеющей ни своих идей, ни своих стремлений. А потом бы просто сдох, когда пришло время настоящего выживания. Не без последствий, конечно же - с тех пор меня дейтсвительно манят катастрофы, и я на уровне инстинктов держусь поближе к пеклу. Это моя стихия. Тогда я и стал "опасным для спокойствия". Но все же по-своему... Не как разрушитель.
Но в тот момент, на уровне ощущений, мне пришлось понять, что мы живем, все-таки, в благоденствии. И не какое-то короткое время, а очень и очень длинное, без войн и тяжелых эпидемий, катастроф и саблезубых тигров. Именно это нас и убивает. Это делает нас злыми, заставляет разрушать самих себя.





Потому что, прогрызая себе путь, мы так и не сумели научиться жить в этом обетованном благоденствии. И потом получается, что только летящие прямой лазерной наводкой грабли способны большинство чему-то научить...

Но все же, в последнее время, чувствуется, что наконец-то, что-то начало меняться именно к лучшему. А верхушка, как известно, не инопланетяне. От народа они. От нас, и наших грехов, как и достоинств...

04.09.2013 в 21:17

Крылатая фраза «Русские не сдаются!» облетела весь мир еще в годы Первой мировой войны – в 1915 году во время обороны небольшой крепости Осовец, расположенной на территории нынешней Белоруссии. Маленькому русскому гарнизону требовалось продержаться лишь 48 часов. Он защищался более полугода – 190 дней!

Немцы применили против защитников крепости все новейшие оружейные достижения, включая авиацию. На каждого защитника пришлось несколько тысяч бомб и снарядов. Сброшенных с аэропланов и выпущенных из десятков орудий 17-ти батарей, включавших две знаменитых «Больших Берты» (которые русские ухитрились при этом подбить).

Немцы бомбили крепость день и ночь. Месяц за месяцем. Русские защищались среди урагана огня и железа до последнего. Их было крайне мало, но на предложения о сдаче всегда следовал один и тот же ответ. Тогда немцы развернули против крепости 30 газовых батарей. На русские позиции из тысяч баллонов ударила 12-метровая волна химической атаки. Противогазов не было.

Все живое на территории крепости было отравлено. Почернела и пожухла даже трава. Толстый ядовито-зеленый слой окиси хлора покрыл металлические части орудий и снарядов. Одновременно германцы начали массированный артобстрел. Вслед за ним на штурм русских позиций двинулись свыше 7000 пехотинцев.

Казалось, крепость обречена и уже взята. Густые, многочисленные немецкие цепи походили все ближе и ближе… И в этот момент из ядовито-зеленого хлорного тумана на них обрушилась… контратака! Русских было чуть больше шестидесяти. Остатки 13-й роты 226-го Землянского полка. На каждого контратакующего приходилось больше ста врагов!

Русские шли в полный рост. В штыковую. Сотрясаясь от кашля, выплевывая, сквозь тряпки обматывавшие лица, куски легких на окровавленные гимнастерки…

Эти воины повергли противника в такой ужас, что немцы, не приняв боя, ринулись назад. В панике топча друг друга, путаясь и повисая на собственных заграждениях из колючей проволоки. И тут по ним из клубов отравленного тумана ударила, казалось бы, уже мертвая русская артиллерия.

Это сражение войдет в историю как «атака мертвецов». В ходе ее несколько десятков полуживых русских воинов обратили в бегство 14 батальонов противника!

Русские защитники Осовца так и не сдали крепость. Она была оставлена позже. И по приказу командования. Когда оборона потеряла смысл. Врагу не оставили ни патрона, ни гвоздя. Все уцелевшее в крепости от немецкого огня и бомбежек было взорвано русскими саперами. Немцы решились занять руины только через несколько дней.

«Никогда бы я не хотел, чтобы русские всерьез стали воевать с нами. Пусть это не патриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут», - задумчиво сказал морской пехотинец США, вспоминая события одной из африканских войн, в которой довелось принимать участие более 40 лет назад.

Капитан Корпуса Морской пехоты США Майкл Фогетти (теперь уже в отставке) никогда не забудет того русского танкиста, спасшего ему жизнь дважды…

…Мы выполнили задание и теперь колонной из пяти джипов, ощетинившихся стволами М-16 и М-60, спешили в порт, к катеру для эвакуации. Неожиданно из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных африканцев. Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а ее преследователям недвусмысленно погрозили стволом пулемета. Но один из мерзавцев поднял свою G-3 и явно приготовился в нас стрелять. Морпех Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета. Дальше мы мчались под все усиливающуюся стрельбу... С холма, на котором расположился город, мы увидели порт – у причала пылал пароход, на котором должны были эвакуировать беженцев: больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Мы не имели права оставить их одних на растерзание толпы инсургентов. Я подсчитал наличные силы: 29 марин, включая меня, 7 демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента - против 3-тысячной армии инсургентов. И мы заняли оборону, надеясь, что они не додумаются атаковать нас одновременно и с юга, и с запада, и с севера… После первой же атаки – первые потери… За ней следующая атака. Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:

- Сэр. У меня какой-то непонятный вызов. Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России…
- Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории? - услышал я в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом.

Я представился и спросил, с кем имею честь беседовать.
- Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня «Tankist».

Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию.
- Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите, - продолжил «Tankist». - Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я.

…И тут грянуло. В просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54, облепленных десантом. Боевые машины неслись как огненные колесницы. Совсем недавно казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони, и, рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь. Три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств...

Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки. И будь даже со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело вовсе не в огневой мощи русских боевых машин… Я видел в бинокль лица русских танкистов на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра…

Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и жестом пригласил на свой танк. Мы комфортно расположились на башне. Вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону и вскочил, срывая с плеча автомат. Что-то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда-то две коротких очереди, подхваченные очередью турельного пулемета с соседнего танка… Я понял, что мне только что спасли жизнь.

Черноволосая девушка (кубинка, как и часть танкистов и десантников) в камуфляже перевязала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что вечно синьор капитан лезет под пули. Я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего «Purple Heart» («Пурпурное Сердце»), с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что-то по-русски в открытый люк своего танка.
Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне…

Три русских танка въезжали на территорию порта. На броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: «Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души! Это тебе не с моря высаживаться». И хлопнул меня по плечу.

Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял. Она обняла его рукой за шею. И тут меня посетило чувство дежавю. Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и недвусмысленно намекала на то, что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли.
Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью! И, значит, та немка в Берлине врала, а тот русский солдат с постамента в той реальности тоже спасал ребенка...

P.S. «Tankist», он же «бородатый капитан» – майор Еременко Николай Игнатьевич, командир отдельного батальона 104 ТБ приданого миссии ООН.

18.08.13

...Я вышел из дома, стремительно направляясь на практику. Похоже, это был первый день, потому что моя голова была целиком занята выбором темы диплома и соответвующим ей выбором отдела, где я буду добывать необходимую информацию. Я даже мало что замечал вокруг. Настроение было сильно взволнованное, но полное уверенности. Мне надоела неопределнность, царящая уже последние полгода, и теперь я уже точно знал, что смогу определиться только на месте. Кажется, углубление в теорию горения и взрыва меня уже совершенно не интересовало. Более того, я собирался взять тему по смерчам и ураганам. Да, темка в свете многих событий все больше поднимается в актуаль...
Я едва не споктнулся о мальчика лет восьми-двенадцати. Но встать так, словно под стоп-краном, меня заставило нечто другое. Я какое-то время вглядывался в него, пытаясь понять, что не так, пока наконец не дошло.
Мир вокруг меня был черно-белый.
Никогда не хотел видеть мир глазами собаки...
Я уже вышел за пределы своего двора, но еще не успел перейти дорогу, так что людей было достаточно, что бы удивиться. Они все были какие-то... странные. Нет, все было как обычно, но многие из них были похожи скорее на размазанные тени, чем людей. Кто-то менее выраженно, но кто-то, казалось, вот-вот растворится в окружающем странном пространстве. Те немногие, что еще как-то выделялись контрастом, эпизодически оглядывались на того мальчика, что едва не сбил меня с ног, но как-то странно. Не то с укором, не то еще с чем. Под их взглядом даже я захотел провалиться под землю...
И тут я заметил других проходящих мимо детей. Они шли в школу. Их смех и энергичные голоса были столь необычны, что разрезали воздух, буквально били в барабанные перепонки, вызывая странные позывы на них прикрикнуть. Но самое необычное было то, что они были... цветными. Вот девочка в ярком красном платье, с большими бантами едва ли не в припрыжку шла рядом с момой, нервно сжимающей букет почерневших роз в другой руке. Позади девочки даже асфальт временно приобретал цветной окрас, в форме ее маленького следа.
Тут я испуганно задрал одну ногу и тут же воззрился в то место, где должен был остаться след. Да, что-то виднелось... едва заметное, и оно быстро исчезло под первым же дуновением ветерка.
Я вновь направил удивленный взгляд в сторону идущих детей. Кто-то из них задел дерево, и с него тут же попыпались посеревшие листья. Но в следующий момент раздался возглас их восхищения, в то время как листья начали преобретать красные и желтые оттенки...
Тут я наконец обратил внимание на терпеливо воззрившегося на меня пацаненка, что неожиданно преградил мне путь и с шумом сглотнул слюну.
Он был мной...
Тот лишь усмехнулся, будто прочтя мои мысли и вынул из кармана некий круглый предмет, похоже, бейсбольный мяч. Только это был какой-то странный мяч. Черно-белый. Мальчик не обращал внимание на мой сканирующий взгляд и протянул мяч мне.
Гладкий, прохладный на ощупь... но с какой-то кнопочкой. Не долго думая, я нажал ее, и мяч слегка изменился. Он стал чуть больше размером и стал красно-белым.
Это... покебол?!..
- И что ты этим хочешь мне сказать? - Покосился я на пацана, но его на привычном месте уже не было.
Он стоял чуть поодаль, и впереди его ожидал раскрытый портал. Что бы за ним не находилось, там был зеленый густой лес и чертовски красивый рассвет. Почему-то я был уверен, что это рассвет.
- Он цветной. - Ответил он, и ушел.
Спасибо, кэп...
Тут, одновременно с закрытием портала, донесся сильный низкий рокот, словно вдалеке начался шторм с грозой. Только это был, сильно тянущийся грохот для грозы... Взрыв?..
Глаза ослепил яркий свет, вынудив отвернуться. Но то было лишь мгновение, после которого я увидел, как по небу величаво разошлись концетрические круги. Они были крайне необычные... разноцветные. После них, небо мгновенно приобрело свой привычный сине-голубой цвет.
На том же месте, где возникла вспышка, вырастало грибовидное облако, вокруг которого кустарно разлетались разноцветные искры.
Кто-нибудь, скажите мне, что это просто взорвался склад с каким-нибудь химикатом, действующим как лсд... Пожалейте мою психику...
Люди на улице же запаниковали. Все, кроме детей. Те же, наоборот, встали как вкопанные, с глазами, будто узревшими праздничный салют.
Ну да... Празднчиный... Килотон так в пятьдесят...
Мне ничего не оставалось делать, как наблюдать. Я илишком много знал о взрывной волне, что бы знать, что я уже труп. Правда, в мои извилины слишком поздно закралось подозрение, почему я тогда не испарился. Потому что, в следующий момент, с адским грохотом, меня настигла сверхзвуковая ударная волна... И снова лишь чувствительный ветер! И все, что было за ней воссияло, как перед приездом президента. По зданиям, деревьям, земле и асфальту какое-то время пробегали остаточные искры, пока все вокруг сатновилось только ярче. Чувствуя, что уже просыпаюсь, я мог лишь недоуменно смотреть на медленно поднимающийся в небо... м-м-м... ядерно-радужный шар?..
...пока не вышел из сна окончательно.

В начале двадцатого века один шотландский фермер возвращался домой и проходил мимо болотистой местности. Вдруг он услышал крики о помощи. Фермер бросился на помощь и увидел мальчика, которого засасывала в свои жуткие бездны болотная жижа. Мальчик пытался выкарабкаться из страшной массы болотной трясины, но каждое его движение приговаривало его к скорой гибели. Мальчик кричал от отчаяния и страха. Фермер быстро срубил толстый сук, осторожно приблизился и протянул спасительную ветку утопающему. Мальчик выбрался на безопасное место. Его пробивала дрожь, он долго не мог унять слезы, но главное — он был спасен!

— Пойдем ко мне в дом, — предложил ему фермер. — Тебе надо успокоиться, высушиться и согреться.
— Нет-нет, — мальчик покачал головой, — меня папа ждет. Он очень волнуется, наверное.
С благодарностью посмотрев в глаза своему спасителю, мальчик убежал...
Утром, фермер увидел, что к его дому подъехала богатая карета, запряженная роскошными породистыми скакунами. Из кареты вышел богато одетый джентльмен и спросил:
— Это вы вчера спасли жизнь моему сыну?
— Да, я, — ответил фермер.
— Сколько я вам должен?
— Не обижайте меня, господин. Вы мне ничего не должны, потому что я поступил так, как должен был поступить нормальный человек.
— Нет, я не могу оставить это просто так, потому что мой сын мне очень дорог. Назовите любую сумму, — настаивал посетитель.
— Я больше ничего не хочу говорить на эту тему. До свидания. — Фермер повернулся, чтобы уйти. И тут на крыльцо выскочил его сынишка.
— Это ваш сын? — спросил богатый гость.
— Да, — с гордостью ответил фермер, поглаживая мальчика по головке.
— Давайте сделаем так. Я возьму вашего сына с собой в Лондон и оплачу его образование. Если он так же благороден, как и его отец, то ни вы, ни я не будем жалеть об этом решении.

Прошло несколько лет. Сын фермера закончил школу, потом — медицинский университет, и вскоре его имя стало всемирно известно, как имя человека, открывшего пенициллин. Его звали Александр Флемминг.
Перед самой войной в одну из богатых Лондонских клиник поступил с тяжелейшей формой воспаления легких сын того самого джентльмена. Как вы думаете, что спасло его жизнь в этот раз? — Да, пенициллин, открытый Александром Флеммингом.

Имя богатого джентльмена, давшего образование Флеммингу, было Рандольф Черчилль. А его сына звали Уинстон Черчилль, который впоследствии стал премьер-министром Англии. Уинстон Черчилль как-то сказал: «Сделанное тобой к тебе же и вернется»