Спойлер
И вот он. Мой последний, финальный аккорд! И вскоре я буду там, среди бессмысленно галдящей внизу толпы. С раскроенным черепом. С последним поклоном этому жалкому, противному миру! И пусть они все упадут в предсмертных конвульсиях, мне будет все равно. Мне давно уже все равно.
Но теперь! Теперь я буду звездой мировой эстрады. И я, как звезда, паду вниз пред копытами своих благодарных зрителей и сорву овации и крики “браво” в свою честь. И никто меня не сможет остановить. И вот, вот они, жители этого гребаного мегаполиса, уже достают попкорн и камеры, чтобы заснять эту трагедию, это падение души, эту жалкую пародию на жизнь! И все они только и ждут, пока я сделаю свой последний, триумфальный шаг. Ударю в гитарные струны моей души. Последний раз. И порву их.
Нет, еще не все собрались внизу. Недостаточно зрителей. Недостаточно эстетичных и возвышенных единорогов и пегасов. Недостаточно, чтобы заполнить мою бездонную пустоту. А кто я? Я жалкий земной пони. Который таки смог найти то, что так долго искал. И судьба мне подарила последний концерт. Концерт вселенского масштаба. Концерт, пред которым даже самые напыщенные колоратуры померкнут и превратятся в пыль. И все, даже глухие услышат меня, услышат то, о чем стонет моя больная душа.
Я эгоист. Я долбаный притворщик. Я стремлюсь казаться тем, кем я не являюсь. И идти по чужой протоптанной колее жизненного пути. И подбирать то, что кажется необходимым моему поводырю. И как же много точно таких, как я, сейчас подо мной. Стоят внизу и трещат своими челюстями, разгрызая горькие сладости моих мучений. Но я понял. Я понял, что значит “жизнь”. А они – нет. Они остались стадом рабов, ползающих у ног своих владык! Но все, рано или поздно, поймут. И тогда наступит их черед сыграть в оркестре драмы. В оркестре чистых, как хрусталь, душ. В оркестре смерти.
И вот меня уже хотят снять отсюда, с тридцатиметровой высоты. С высоты, на которой я прозрел. С высоты, где я на самом деле увидел, насколько ничтожны порывы пони. И насколько ничтожен я. И вот я уже осознанно принимаю всю скорбь мира на себя. Чтобы очистить его от мерзости своей кровью. Чтобы жеребята и потом могли вспоминать мой проступок пред ликами своих кумиров и ничего не делать. Но я сделаю хоть что-то. Пусть и в предсмертном тумане.
– Слезай, не будь дураком, – слышу я за спиной, но уже поздно. Я не первый раз сюда прихожу. Чтобы увидеть грязный, как мои мысли, город. Чтобы познать все его грехи и пропустить их сквозь себя. Понять, что делать дальше. И сейчас я решил. Я принял решение сыграть на своем инструменте в последний раз. И я вызову какофонию мыслей у всех и каждого, кто увидит меня сегодняшнего.
И вот он, мой бестелесный покровитель. Стоит рядом и подначивает меня. Провоцирует сделать последний, торжественный шаг. Его сладострастные речи втекаю в мой мозг. И никто, ни принцесса Селестия, ни принцесса Луна, ни даже Кризалис не смогут с ним сравниться. С его силой. С его мощью. С его словами.
Новые пони приходят и встают пред моими пустыми глазами. И площадь уже занята бессмысленными душами и телами. Бессмысленными красками. Бессмысленными мнениями. И видно, как их разрывают стереотипы. Как они мучаются, смотря на меня, как на отражение себя самих. В конечном счете, все ошибаются. Все, без исключения. И даже я.
И поэтому я заканчиваю свое существование. Я предаю себя пустоте. Великому Ничто. И ничего после меня не останется. Ни одной мысли, ни одной эмоции, ни одного воспоминания. Я растворюсь в вечном. Но я буду счастлив, безмерно счастлив оставить после себя окровавленную улицу, как след моей абсурдности. Кто-то говорит, что мир идеальный. Кто-то пытается его преподнести, как шутку. Но я знаю его изнутри. Я вижу все. Включая долбаный мрак, всю гнусность и мерзость. Мир прогнил и лишь незнание вызывает доверие в реке тотальной ахинеи.
Ко мне пытаются подойти, но я лишь ближе подхожу к краю дома, и передние копыта уже сваливаются. Я готов. Но я еще чего-то жду. Что-то меня держит веревкой сомнения за маленький клочок бетона.
– И что ты делаешь? – слышу я, но не понимаю, откуда идет голос.
– Ничего необычного, – отвечаю бесцветным голосом вслух и вызываю недоумение у спасателей. – Я хочу умереть, только и всего.
– Ты глупец! – вновь говорит мне кто-то.
– Нет, я понял! – парирую я. – Я понял все. Все самое низменное, что существует в этом мире. Я понял то, что все остальные пытаются отрицать. Я понял то, что моя жизнь не решает ровным счетом ничего. И я готов к тому, чтобы раствориться в безграничной пустоши.
– Но ты знаешь, что на самом деле тебя мучает. Почему же ты отрицаешь очевидное?
– Заткнись! Я не хочу тебя слышать! – кричу я с остервенением и ступаю в пустоту под оглушающий рев безвольной толпы.
И вот я уже в свободном полете. Устремляюсь вниз. Без крика, без плача. Даже душа не смогла прослезиться от осознания всепоглощающей опустошенности и провиденциальной гибели. Но разум… он выл зверем, диким зверем безысходности. А я просто смотрю, как неумолимо быстро приближается беспристрастный судья, через которого необходимо пройти. Чтобы получить свою пьянящую свободу, необходимо пройти по пути агонии, стенаний и мучений.
И вот уже образы моей жизни всплывают в моей голове и становятся ядом для моих глаз. И почему-то я вижу лишь хорошее. Но я закрываю глаза и прогоняю эти пляшущие, словно адское пламя, картинки, как назойливых мух. Моя боль, моя неистовая боль, которая испепелила мою душу и сломала жизнь до сих пор там. Среди бессвязной череды воспоминаний. И я не хочу вновь встретиться с ней. Я хочу раствориться и забыть все.
Моя душа сгорела дотла, как метеориты сгорают, не долетая до земли. И я осознаю, что сейчас поступаю глупо, что я мог бы еще летать рядом с космической пылью, с мусором былых времен и не видеть всю подноготную этого мира. Свысока все кажется намного красивее.
А пегасы каменными изваяниями стоят, раскрыв рот, и смотрят, как безжизненное тело летит вниз, кувыркаясь в воздухе. И ни одна сволочь не попыталась меня спасти.
И вот мои копыта встретили землю. Кости хрустнули и дикая, бешеная боль пронзило все мое тело. Я ору, даже не осознавая этого. Я не умер! Я лежу на липкой от собственной крови земле, отхаркиваясь красной жижей. Я не сдох! Но я чувствую, что конец мой близок. Тело сковала боль физическая и боль духовная. Но мне уже все равно. Мне плевать. Я жду своего последнего часа.
И вот я уже доживаю свои последние минуты. В боли и страдании. Погрязший в гнуси и жестокости. Как и начинал свою жизнь.
И жизненный путь для меня завершен. Я попал в тупик собственных мнений. И в желтеющем мареве стоит моя судьба. Мой владыка. И забирает мою душу. И я отдаю ее без колебаний, без промедлений. И постепенно я теряю связь с этим миром, растворяясь в нирване.
И вот он, мой конец. Апофеоз моей жизни. Мой финальный аккорд, от которого вздрогнула сама вселенная. Он служил лишь одной цели. Показать. Показать хладнокровие и безнравственность мира. И если этого было недостаточно, чтобы сорвать маски невежества и незнания, то извините, не сумел. Я ухожу. Но прежде. Вот мой поклон тебе. Мир. За то, что стал для меня временным вертепом.
Но теперь! Теперь я буду звездой мировой эстрады. И я, как звезда, паду вниз пред копытами своих благодарных зрителей и сорву овации и крики “браво” в свою честь. И никто меня не сможет остановить. И вот, вот они, жители этого гребаного мегаполиса, уже достают попкорн и камеры, чтобы заснять эту трагедию, это падение души, эту жалкую пародию на жизнь! И все они только и ждут, пока я сделаю свой последний, триумфальный шаг. Ударю в гитарные струны моей души. Последний раз. И порву их.
Нет, еще не все собрались внизу. Недостаточно зрителей. Недостаточно эстетичных и возвышенных единорогов и пегасов. Недостаточно, чтобы заполнить мою бездонную пустоту. А кто я? Я жалкий земной пони. Который таки смог найти то, что так долго искал. И судьба мне подарила последний концерт. Концерт вселенского масштаба. Концерт, пред которым даже самые напыщенные колоратуры померкнут и превратятся в пыль. И все, даже глухие услышат меня, услышат то, о чем стонет моя больная душа.
Я эгоист. Я долбаный притворщик. Я стремлюсь казаться тем, кем я не являюсь. И идти по чужой протоптанной колее жизненного пути. И подбирать то, что кажется необходимым моему поводырю. И как же много точно таких, как я, сейчас подо мной. Стоят внизу и трещат своими челюстями, разгрызая горькие сладости моих мучений. Но я понял. Я понял, что значит “жизнь”. А они – нет. Они остались стадом рабов, ползающих у ног своих владык! Но все, рано или поздно, поймут. И тогда наступит их черед сыграть в оркестре драмы. В оркестре чистых, как хрусталь, душ. В оркестре смерти.
И вот меня уже хотят снять отсюда, с тридцатиметровой высоты. С высоты, на которой я прозрел. С высоты, где я на самом деле увидел, насколько ничтожны порывы пони. И насколько ничтожен я. И вот я уже осознанно принимаю всю скорбь мира на себя. Чтобы очистить его от мерзости своей кровью. Чтобы жеребята и потом могли вспоминать мой проступок пред ликами своих кумиров и ничего не делать. Но я сделаю хоть что-то. Пусть и в предсмертном тумане.
– Слезай, не будь дураком, – слышу я за спиной, но уже поздно. Я не первый раз сюда прихожу. Чтобы увидеть грязный, как мои мысли, город. Чтобы познать все его грехи и пропустить их сквозь себя. Понять, что делать дальше. И сейчас я решил. Я принял решение сыграть на своем инструменте в последний раз. И я вызову какофонию мыслей у всех и каждого, кто увидит меня сегодняшнего.
И вот он, мой бестелесный покровитель. Стоит рядом и подначивает меня. Провоцирует сделать последний, торжественный шаг. Его сладострастные речи втекаю в мой мозг. И никто, ни принцесса Селестия, ни принцесса Луна, ни даже Кризалис не смогут с ним сравниться. С его силой. С его мощью. С его словами.
Новые пони приходят и встают пред моими пустыми глазами. И площадь уже занята бессмысленными душами и телами. Бессмысленными красками. Бессмысленными мнениями. И видно, как их разрывают стереотипы. Как они мучаются, смотря на меня, как на отражение себя самих. В конечном счете, все ошибаются. Все, без исключения. И даже я.
И поэтому я заканчиваю свое существование. Я предаю себя пустоте. Великому Ничто. И ничего после меня не останется. Ни одной мысли, ни одной эмоции, ни одного воспоминания. Я растворюсь в вечном. Но я буду счастлив, безмерно счастлив оставить после себя окровавленную улицу, как след моей абсурдности. Кто-то говорит, что мир идеальный. Кто-то пытается его преподнести, как шутку. Но я знаю его изнутри. Я вижу все. Включая долбаный мрак, всю гнусность и мерзость. Мир прогнил и лишь незнание вызывает доверие в реке тотальной ахинеи.
Ко мне пытаются подойти, но я лишь ближе подхожу к краю дома, и передние копыта уже сваливаются. Я готов. Но я еще чего-то жду. Что-то меня держит веревкой сомнения за маленький клочок бетона.
– И что ты делаешь? – слышу я, но не понимаю, откуда идет голос.
– Ничего необычного, – отвечаю бесцветным голосом вслух и вызываю недоумение у спасателей. – Я хочу умереть, только и всего.
– Ты глупец! – вновь говорит мне кто-то.
– Нет, я понял! – парирую я. – Я понял все. Все самое низменное, что существует в этом мире. Я понял то, что все остальные пытаются отрицать. Я понял то, что моя жизнь не решает ровным счетом ничего. И я готов к тому, чтобы раствориться в безграничной пустоши.
– Но ты знаешь, что на самом деле тебя мучает. Почему же ты отрицаешь очевидное?
– Заткнись! Я не хочу тебя слышать! – кричу я с остервенением и ступаю в пустоту под оглушающий рев безвольной толпы.
И вот я уже в свободном полете. Устремляюсь вниз. Без крика, без плача. Даже душа не смогла прослезиться от осознания всепоглощающей опустошенности и провиденциальной гибели. Но разум… он выл зверем, диким зверем безысходности. А я просто смотрю, как неумолимо быстро приближается беспристрастный судья, через которого необходимо пройти. Чтобы получить свою пьянящую свободу, необходимо пройти по пути агонии, стенаний и мучений.
И вот уже образы моей жизни всплывают в моей голове и становятся ядом для моих глаз. И почему-то я вижу лишь хорошее. Но я закрываю глаза и прогоняю эти пляшущие, словно адское пламя, картинки, как назойливых мух. Моя боль, моя неистовая боль, которая испепелила мою душу и сломала жизнь до сих пор там. Среди бессвязной череды воспоминаний. И я не хочу вновь встретиться с ней. Я хочу раствориться и забыть все.
Моя душа сгорела дотла, как метеориты сгорают, не долетая до земли. И я осознаю, что сейчас поступаю глупо, что я мог бы еще летать рядом с космической пылью, с мусором былых времен и не видеть всю подноготную этого мира. Свысока все кажется намного красивее.
А пегасы каменными изваяниями стоят, раскрыв рот, и смотрят, как безжизненное тело летит вниз, кувыркаясь в воздухе. И ни одна сволочь не попыталась меня спасти.
И вот мои копыта встретили землю. Кости хрустнули и дикая, бешеная боль пронзило все мое тело. Я ору, даже не осознавая этого. Я не умер! Я лежу на липкой от собственной крови земле, отхаркиваясь красной жижей. Я не сдох! Но я чувствую, что конец мой близок. Тело сковала боль физическая и боль духовная. Но мне уже все равно. Мне плевать. Я жду своего последнего часа.
И вот я уже доживаю свои последние минуты. В боли и страдании. Погрязший в гнуси и жестокости. Как и начинал свою жизнь.
И жизненный путь для меня завершен. Я попал в тупик собственных мнений. И в желтеющем мареве стоит моя судьба. Мой владыка. И забирает мою душу. И я отдаю ее без колебаний, без промедлений. И постепенно я теряю связь с этим миром, растворяясь в нирване.
И вот он, мой конец. Апофеоз моей жизни. Мой финальный аккорд, от которого вздрогнула сама вселенная. Он служил лишь одной цели. Показать. Показать хладнокровие и безнравственность мира. И если этого было недостаточно, чтобы сорвать маски невежества и незнания, то извините, не сумел. Я ухожу. Но прежде. Вот мой поклон тебе. Мир. За то, что стал для меня временным вертепом.