.
Флаттершай ступила из дома в яркое летнее утро, уже обещавшее перерасти в хороший день. Прошлым вечером она выменяла в Понивиле за дюжину яиц бутылку нового дыне-ванильного кондиционера для гривы и хвоста, и он оказался как раз тем, что нужно. Закрывая глаза и набирая полную грудь ароматного воздуха, она выпустила его в радостном вздохе. Ещё один день, посвящённый заботе о друзьях-животных.
Копыта прорубали высокую траву и натянутую паутину, она прошла через двор и направилась к ручью. Коконы пенниц и роса быстро впитывались в её ноги, и семена одуванчика стали собираться в хвосте, когда тот опустился к самой земле. Потирая глаза, в дверях появился Ангел. Видя, что Флаттершай уже на той стороне, он помчался её догонять.
Флаттершай стала на колени перед ручьём и тихо замурлыкала себе под нос, принимаясь за работу. Она опустила морду в холодную воду и поискала губами; поднимаясь, она вытянула стекающую каплями верёвку, ступила назад и вытащила на песок ржавую стальную клетку.
- О нет! Она пуста! - Она сникла и медленно покачала головой. - Что теперь делать? Бедная Семья Ондатр почти голодает, и я - их единственная надежда.
Кто-то потянул её за кончик хвоста, заставив подскочить и тихо взвизгнуть. - Кролик Ангел, ты готов так рано? Ты пришёл помочь мне? Это очень мило.
Ангел сделал забрасывающее движение.
- Ох, я совсем забыла! Сейчас же побегу за удочкой! - Флаттершай взлетела ко второму этажу своего дома. Секундами позже она вернулась, неся удочку и ведро. - Теперь нужно найти немного червей.
Идя вдоль берега, она принялась осторожно рыть копытом ямки и переворачивать носом камни. - Выходите из своих домиков, мои маленькие, - мягко сказала она. Когда ей удалось найти червяка, она сморщила губы, как будто готовясь к поцелую, и нежно, как если б не желая ранить, вытащила его из земли. Скоро дно ведёрка наполнилось другими такими же розоватыми корчащимися червяками.
- Думаю, этого хватит. Ангел, будешь хорошим мальчиком, поможешь мне начать?
Ангел протянул лапы, всем видом показывая, как ему не терпится помочь. Флаттершай опустила ему конец удочки, и он схватил длинный загнутый крючок, поднимая его вверх надо головою. Флаттершай вынула червя из ведра, всё так же неуклюже держа его в губах, и насадила мягкую сегментированную плоть на крючок. Пройдя через крошечное вертевшееся тельце, металл с треском прорвал кожу и вышел с другой стороны.
Флаттершай сплюнула грязь, кровь и слизь, потёкшую вокруг ран. - Мне жаль. Будет много боли. Мне очень жаль. - Она подобрала ртом удочку и забросила леску в ручей, немного выше того места, где лежала клетка. Менее чем через минуту леска дёрнулась. Грива колыхнулась, когда она резко дёрнула головой назад, чтоб крючок застрял у рыбы во рту.
Используя крылья для устойчивости, она ступила назад и и вытянула свою блистающую серебром добычу на траву. Та дико забила хвостом. - Йей! - тупнула она копытом от радости.
Ангел хлопал и пританцовывал, прыгая затем к рыбе, чтобы снять с крючка.
- Похоже, наш маленький приятель готов к другому заплыву, - сказала Флаттершай, держа удочку так, чтоб рассмотреть висевшего червяка.
Немного позже пять маленьких рыб шлёпнулись вокруг неё на землю. Одну за другой, Флаттершай подняла их и опустила в ведро. - Ладно, Ангел, пойдём.
Они пошли в гору и вокруг дома, направляясь на задний двор, где рядом с курятником стояла сушка. Дюжина кривых шипов, вырезанных из выцветшего теперь дерева, формировали три неравных ряда. Она опустила ведро, аккуратно вынула рыбину и повесила её головой вверх, проведя один из шипов через жабры. Рот рыбы открылся и закрылся, когда острый кончик вышел с другой стороны. - Побудь тут, мой маленький рыцарь. У тебя такая блестящая броня. Уверена, все рыбы-девицы говорят тебе это.
Она повесила остальных рыб и села ждать, глядя в восхищении. Они били хвостами о сушилку, квакая и тихо пища от попыток дышать. - Так сильно, - сказала Флаттершай. Тысячи отражений её грустных глаз сияли на их чешуе.
- О, время навестить наших Ондатр в больнице, увидеть, как у них дела. Ангел, пожалуйста, позаботься о наших друзьях. Я скоро вернусь. - Она залетела в лес к маленькому сарайчику, построенному по образцу её дома. Над дверью там красовалось изображение розового сердца на жёлтом фоне, с бабочкой в центре и в окружении стилизованных белок, птиц и оленей; это она сама нарисовала. Она зашла внутрь.
Тем временем, Ангел стоял там, скрестив лапы и барабаня ногой о сушилку. Чтобы развлечь себя, она начал толкать одну из рыб , так, чтобы она качнулась туда и назад. Стоило ему только немного отвлечься, как лапа скользнула и проехалась по колючему спинному плавнику. Издав громкий крик, он стал сосать быстро опухавший палец.
Возвращаясь от своих пациентов, Флаттершай услышала крик. - Ангел, мой Ангел, что случилось? О нет - твоя лапка! Нужно же осторожнее, сладкий. Я пойду сделаю припарку; оставайся здесь.
Она полетела домой и вернулась с бинтами и кое-какими травами. - Иди сюда, не расцарапывай. Оно скоро перестанет.
Ангел кивнул и обнял лапу.
- Теперь, могу я попросить тебя о большом, большом одолжении? - спросила Флаттершай.
Ангел глянул.
- Я поняла, что нам не хватит еды, чтобы накормить всех к вечеру. Можешь, пожалуйста, остаться тут и присмотреть за нашими сладкими маленькими рыцарями, пока они не лягут спать?
На мгновение Ангел задумался, глянул на аккуратно перевязанную лапу, затем снова кивнул.
- Это хорошо - хороший мальчик! Спасибо тебе большое. Обещаю, я скоро вернусь, и у нас будет прекрасный теплый уютный вечер вдвоём.
Две ясноглазые полёвки взобрались на гриву Флаттершай, когда она наклонилась помочь им. - Давайте, милые, позвольте мамочка облегчит вам задачу. Нам предстоит небольшое путешествие назад к нашему дому.
Мышки долезли ей до шеи, совсем зарывшись в душистую розовую гриву. - Вот вы где, обе. Просто сидите там, пока я не опущу вас на землю. Поехали! - Они были в безопасности; довольно улыбаясь, она встала и развернулась в том направлении, откуда и пришла.
Воздух в лесу был прохладным, многие лучи задерживались ещё вверху, и ниже дрожала паутина подвижных теней от листьев и веток. Выше, в небе, белая облачность сменялась чистой синевой, в то время как внизу тонкий мшистый зелёный переходил в бледно-коричневый. Внимательно смотря по сторонам, Флаттершай быстро шагала мимо деревьев, по корням и камням, время от времени поворачивая голову поговорить со своими подопечными.
- Конечно, я могла бы лететь - может даже должна. Но - нет, вы можете упасть, и я потом не смогу вас найти. Это будет плохо. Так что у Мамочки это займёт некоторое время. Пожалуйста, потерпите. - Мышки не отвечали, но им не было неудобно; она заснули у неё между лопаток, убаюканные теплотой и мерным ритмом её дыхания и ходьбы.
Флаттершай стала тихо мурлыкать, и затем запела:
Под лучами солнца
Все мышки играют,
В дыхании ветра
Все заботы тают.
Тогда зовёт мама
Через поля, через леса:
Где, скажите мне, о где
Могут быть мои мышата?
- Спите сладко, маленькие. Мои милашки, должно быть, голодны, совсем утратили силы. Их мама стала такой ужасной, такой плохой. Она слишком увлеклась большими животными, кроликами и змеями и белочками, и у Ангела очередное бо-бо, так что ей снова нужны бинты и целебные травы, и-
С вышины воздух разрезал пронзительный крик. Им не удалось пройти незамеченными. Орёл заметил полёвок, нашедших убежище в её гриве, и бросился вниз.
- О нет, Госпожа Орлица! Эти маленькие мышки не для Вас! Ох, всё так непредсказуемо в Вечнодиком, угроз можно ждать отовсюду! - Мыши услышали орлиный крик и проснулись. Они запищали, когда Флаттершай принялась бежать так быстро, как только позволяла лесистая местность.
- О... мои... нужно... ай! - вскрикнула Флаттершай, когда увернулась от ветвей и перескочила через павшее дерево. Она бросила косой взгляд на качнувшийся подлесок; хвост её зацепился за колючий куст, когда она полупрыгнула-полуперелетела через древний ствол. Она отважилась глянуть назад. Кое-какие длинные розовые волосы остались там позади, запутавшись в шипах. Хуже того - раскрыв клюв и протянув когти, их настигала орлица.
- О нет, что делать? - Она могла чувствовать, как мышки дрожат от страха. Ветер метлял её гривой из бока в бок, и они отлично просматривались. Тогда она придумала. Она затормозила, качнувшись вперёд, и развернулась.
Паникуя, мыши запищали громче. - Не бойтесь, маленькие, Мама не позволит Госпоже Орлице забрать вас! -
Встретив раздувшуюся грудь и решительный взгляд Флаттершай, парившая над ними птица заколебалась и замедлилась, но затем мысль о ждущих проголодавшихся орлятах наполнила её новой смелостью, и она атаковала.
Флаттершай ожидала чего-то такого. В конце концов, у всех мам были рты, которых следовало кормить. Выждав, когда бросившаяся орлица окажется на расстоянии метра, Флаттершай быстро метнулась и отпрыгнула в сторону, помогая себе крыльями. Совсем не имея времени, чтоб остановиться, птица врезалась в землю и упала без сознания. Тёмно-бурые перья торчали во все стороны.
- Мне жаль, Госпожа Орлица, но я не могу позволить Вам взять этих мышей. Мои крошки хотят есть, и я должна доставить их домой. Если Вы серьёзно поранились и нуждаетесь в моей помощи, придите навестить меня позднее, или передайте сообщение кем-то, кого мы обе знаем. Пожалуйста, простите меня. - Флаттершай повернулась лицом к полёвкам. - Всё-всё уже, не волнуйтесь. Госпожа Орлица просто немного задремала. Пойдёмте прежде, чем она проснётся! Мы уже почти пришли.
Чтобы успокоить своих попутчиков и, может, чтобы унять собственные страхи, она продолжила свою песенку.
Маленькие мышки, они всё слышали,
Милые мышки, они послушались:
Вместе побежали к дому,
Вместе там они остались.
Она плакала. - Бедные, бедные маленькие мышки... вы, должно быть, так напугались... ваши маленькие сердечки так колотятся. Я, я не хотела, чтобы нас заметили. Но вы сами виноваты, если б вас тут не было, вы б не попались Госпоже Орлице на глаза. - Мыши посмотрели друг на дружку и склонили головы от стыда.
Флаттершай сделала несколько шагов, когда вдруг остановилась, уши и хвост взбодрились. - Я знаю! Я знаю, что заставит вас почувствовать себя лучше! Мне и в самом деле нужно как-то покрыть то ужасающее, страшное переживание. Мама собирается взять вас в своё секретное место. О нем никто больше не знает. Хотите отправиться туда и увидеть?
Начиная ободряться, мышки зашептались между собой, затем согласительно кивнули. Флаттершай улыбнулась, ресницы всё ещё оставались немного мокрыми. - Хорошо, маленькие, поехали!
Их путь начал огибать холм. Ярусы корней, листьев и мха поднимались как природная лестница. Плетущиеся лозы свисали вниз тонкими завитыми усиками, с которых капала вода, а с ветвей повыше опускались липкие, с выступившим нектаром оранжевые цветки и жёлтые ягоды. Холодный ласковый ветер сопровождал их всю дорогу.
Скоро тени под лесным навесом заломались, и, крепко схватившись лапками в волосы, мышки привстали и выглянули из влажной гривы Флаттершай. Она стояла на высокой точке холма, что простирался далеко вдаль, образовывая одну сторону длинной долины. В самом её конце, в восхитительном чистом золоте садилось Солнце. Вокруг них, над деревьями долины и в разрывах стоячего тумана можно было видеть порхающих насекомых, птиц и белые пушистые семена. Из лежавшей внизу темноты доносились песни и крики.
- Вот, маленькие, мы тут. Надеюсь, вам нравиться. Я называю это "Всегда-долиной". Я также открою вам один секрет. На самом деле Мама не боится Вечнодикого Леса. Она только притворяется, глядя на других. Если здесь с нею что-нибудь случиться, это ничего. В конце концов, каждое существо получает то, чего заслуживает. - Она сделала паузу, на миг погрузившись в раздумья. Затем, кивнув себе, продолжила: - Я хочу, чтобы вы помнили: у Мамы Природы есть много, много детей, но она не заводит фаворитов. Она очень справедлива и добра. Если вы пострадаете от неё - что ж...
Мышки не особо обратили на то внимания; они были поражены открывавшимся небом. Флаттершай тоже глянула вверх. - Солнце и луна так высоко.
Она закрыла на мгновение глаза, наслаждаясь мыслью. - Я была там в небе, но они никогда не стают ближе. Поднимаясь и опускаясь, они сменяют там друг дружку каждый день. Мы же - тут внизу, все вместе. Или поодиночке.
Она почувствовала тычок и повернулась глянуть на мышек, что смотрели на неё, глазами умоляя. - О, - сказала она, - О, я вижу. Вы хотите, чтобы я полетела. Ну, не знаю. Уже поздно, и для вас это может быть слишком опасно. - Хвосты и плечи повисли, и в глазах у мышек показались слёзы.
- О, не плачьте, - сказала Флаттершай, - Ум, думаю, мы всё же испробуем, немножко. Только вы должны пообещать, что будете держаться всё время и так крепко, как только можете. Обещаете? - Полёвки потёрли лапки и кивнули.
Немедленно, они оказались в воздухе, планируя над долиной. Флаттершай нырнула к самым деревьям; на фоне закатного света её бледно-жёлтый мех казался почти идеальным камуфляжем. Они скользили сквозь карманы туманов и золотой свет, что оба изобиловали пёстрой крылатой жизнью. Тучи одинаковых красных комаров летели сумасшедшими узорами, то и дело сдвигавшимися, когда птицы и стрекозы и летучие мыши гонялись за ними, пируя в тумане. Гудение и хлопанье несчислимого количества крыльев поднялось и упало, когда они пролетели мимо. Дикое пение и нагоняющий страх шум лая и визгов внизу вкупе с постоянными сменами освещённости двух притихших полёвок совсем поразили. Флаттершай улыбнулась в полёте и закрыла глаза.
Несколько минут спустя, когда солнце скользнуло за край долины, Флаттершай вернулась к склону. Мыши снова стали спокойными и сонными, убеждённые красотой заката и тихим мелодичным голосом Флаттершай. Они отпустили гриву и свернулись между её плечей, но бодрствовали, чтобы наслаждаться видами и звуками подходящего к концу дня под тяжело нависшими деревьями, забывая Госпожу Орлицу и преследование.
Счастливая своей маленькой победой, Флаттершай снова запела, когда возвращалась мимо холма.
В отсветах стихающего дня
С животами полными, головами сонными
Мышки хороши, и им награда
Сны в сладких кроватках
Чуть позже Флаттершай и мыши появились из леса там, откуда уже виднелся дом. Вечернее небо наполнялось звёздами и серебрёным светом луны.
- Какое приключение! Не хочется вас ругать, но вы не должны заставлять Маму Флаттершай проделывать такой путь, чтобы забрать вас. Вы же обычно находитесь у опушки в вашей норке. Что вы, глупенькие, себе думали? Уверена, что вы потерялись.
Мышки кивнули.
- Ладно, это ничего. Мир для таких крошек и так слишком огромен, полон страхов и непонятностей. Думаю, вы выучили свой урок.
Пройдя через ворота забора, они оказались на заднем дворе; постукивая лапами по каменной плитке, к ним сразу же выбежал Ангел. Выглядел он очень несчастным. - Мы дома! - прокричала Флаттершай, - И для вас уже готов обед, только подождите! О.
Добравшись до неё, Ангел вжался и маленьким лицом о её ногу и заластился.
Флаттершай нахмурилась. - О Ангел, милый, ты, должно быть, так волновался. Как твоя лапка, - уже лучше? Мы положим тебе новые травы и бинты сразу же, как только войдём и сядем. У нас был очень трудный день.
Все четверо вошли в дом. Ангел побежал и вскочил на ближайший стол; прыгнув несколько раз туда и сюда и назад, показывая, как пытается выглядывать в окно, он затем повернулся лицом к комнате и тихо уселся встречать. Видя на его тарелке половину морковины, Флаттершай поняла, что он поел. Она прошла к своему резному дубовому комоду и включила своего рода лёгкую музыку. Перезвон, ветерок, колыхающий густые травы и счастливое пение птиц наполнили комнату тихим успокаивающим шумом. Прервавшись на мгновение, она вздохнула.
- Так, теперь вы, мои маленькие друзья! - сказала она. Мыши поняли. Зашевелившись там, где он уютно свернулись, они робко спустились по её густой гриве в открытый стеклянный ящик, куда она наклонилась. - Хи-хи. Ой! - захихикала она. - Щекотно! - Двумя шлепнувшимися комочками они приземлились на пучок мягкой соломы и стали вынюхивать себе еду.
Флаттершай хихикнула. - Взгляните, как двигаются эти маленькие усики. И что вы унюхали? - Она склонилась ниже, убирая с глаз розовую гриву, и смотрела дальше, как мягкие коричневые тела суются туда и сюда. Они внимательно исследовали дёрн, тыкаясь мордочками в землю и разводя маленькими лапками лезвия трав. Наконец они добрались до края, где земля и насыпной гравий шли чертой между другими маленькими островками трав и полевых цветов. Мышки остановились и встали в стойку, не понимая, что дальше. На усиках у одной налипло немного грязи.
Флаттершай подняла усталую голову и уселась на пол, продолжая улыбаться. Закрывая глаза и чуть расправляя крылья, она произнесла в мягкой команде: - Всё хорошо, девочки, можете выходить!
На звук её голоса медленно, как вода просачивается в след от копыта на мокром грунте, из тёмного пространства между травинок стали появляться большие светло-бурые, несколько волосатые муравьи. Сперва они закружились вокруг по земле, оставляя за собой невидимые пахучие метки. Три или четыре нашли мышей, исследовали их усиками и поспешили обратно к остальным.
Мышки прижались друг к дружке, глядя вверх на Флаттершай. Они доверяли ей. Кто как не она с такой заботой и добротой растила их почти всю жизнь, с тех пор, как они совсем мышатами потеряли маму-мышь? Разве не она только сегодня спасла их от Госпожи Орлицы? Конечно она поможет, если будут какие-то проблемы.
- Уу, - мягко выдохнула Флаттершай, умиляясь и вся лучась от нежности. - Наслаждайтесь вашим ужином, леди.
Муравьи напали. Сперва они осторожничали, куснули для пробы и спешно отбежали назад, проверяя обороноспособность добычи. Мыши заметались в полной панике, бросаясь прочь от опасности, прошмыгивая в траве и врезаясь в стенки. Они оставили всякую надежду на помощь. Лицо Флаттершай смотрело на них словно бледное, далёкое солнце.
Приложилось первое жало. Поражённая мышь взвизгнула, когда с ходу врезалась мордочкой в гравий. Замедлившись на секунду глянуть, что там случилось с её сестрой, другая мышка тоже получила укол ядовитого жала, быстро и жестоко обжёгшего рёбра. Другой маленький вопль прозвучал, когда ошеломлённая полёвка свернулась в комок.
Они получили свой шанс. Муравьи двинулись в управляемой ярости, огненный вал лизнул всё в пределах стеклянного ящика и сосредоточился на борющихся мышках. Сотни зазубренных челюстей принялись механически трудиться над их ногами, хвостами и мордами. Жёлтые брюшки поднимались и опускались, словно живой часовой механизм, обжигая и обжигая сырой устойчивой болью. Крики мышек стали хриплыми и затихли.
Муравьи только ожесточились, когда мыши упали, парализованные, на грунт. Они стекались к подрагивающим телам, совсем скрыв их одеялом ног и тесно подогнанных маслянистых члеников. Несколько минуть прошли почти в тишине.
Мыши были уже почти мертвы, когда муравьи свободно двинулись в их открытые бледные рты. Путь был чист. Где-то внутри уже шла энергичная работа; добыча и охотники становились одним целым.
Процесс полностью, с головой увлёк и поглотил Флаттершай. Она вглядывалась, наклонялась вниз и наставляла ухо, чтобы лучше слышать щёлкающие ноги и усики и задыхающееся, судорожное дыхание мышей. Впечатлённая, она только и могла, что выражаться в "Оо" и "Хорошая работа", пока шло кормление. Бирюзовые глаза едва не горели поддержкой и гордостью.
Секунду она любопытно принюхивалась к мышкам, когда муравьи стали пихать огромные тела в бесплодных дёрганых движениях. Голова её поднялась ещё раз. - Мои девочки такие сосредоточенные, когда едят! И всегда ведут себя просто идеально. Если б только все маленькие животные поняли важность своевременного питания. Каждое существо, каким бы малым оно ни было, нуждается в своей ежедневной порции. Или в двух, или трёх. Даже огненные муравьи.
Флаттершай встала и расправила крылья. - Ну ладно. Хорошая работа, детки. А теперь, Маме нужно пойти проверить больных животных. Утром она вернётся и вычистит ваш дом. Обещаю, теперь я буду к вам внимательнее.
Она вернулась к комоду и выключила музыку. Было слышно, как снаружи, в безграничной тьме, квакают в отрывистом разноголосии лягушки. Ангел спрыгнул со стола, откуда наблюдал, и устроился на подушках в своей корзине; перевязка, решил он, могла подождать и до завтра.
Флаттершай ступила в залитую лунным светом и зябко, дрожаще вдохнула. Она глянула на фиолетовое море звёзд и облаков, но затем отвела глаза, сосредотачиваясь на более земных делах.
Медленно, она полетело к больнице. По пути она заметила рыбу на сушке, уже жёсткую и высохшую. - О нет, Ондатры! Они не ели уже три дня! - Она хватанула пару рыбин и помчалась к маленькому домику. Подойдя к самой двери, она вытащила и засветила масляную лампу. Фитилёк зашипел, рождая слабое жёлтое зарево; почти сразу же появились мотыльки и длинноногие подёнки, засуетившись в тусклом дёрганом свечении вокруг эмблемы-сердца над дверью. Флаттершай вошла.
Больница была полна ёмкостей; ящики, баки и аквариумы различных размеров, установленные вдоль стен на грубых деревянных столах. Далеко в углах были устроены два небольших загона. Флаттершай поднырнула под маленькую лестницу, поднимающуюся к потолку, и остановилась у первого ящика. Она заглянула внутрь, кладя туда рыбу. - О, привет! Вы, ребята, выглядите уже гораздо лучше. Может, нам стоит подружиться? - Вздрагивая, на боку лежала кошка; к её животу присосались несколько больших пульсирующих пъявок. - И - спасибо за такую щедрость, Фелисия. Я верну тебя в Понивиль совсем скоро, со специальной наградой. - Флаттершай повернулась глянуть в соседнюю коробку. - И - Мистер Красноножка, скоро к Вам вернуться Ваши былые силы! - Гигантская многоножка, посередине перебинтованная, сплелась с корчащейся молодой змейкой, кося её ртом и питаясь. Хриплые вздохи и хныканья поднялись в других ёмкостях. В тенях что-то застонало, ещё и ещё.
Флаттершай остановилась; голова пригнулась, будто на шею навесили тяжёлый груз. Пол, заметила она, не подметался уже много дней. Медленно, она подняла рыбу и двинулась к ящику Ондатровой Семьи. Она нашла все пятерых - мать, отца и трёх детёнышей - сбившимися вместе в один угол. Вверху над ящиком висел немного пожелтевший листок с нарисованной бабочкой. Она положила рыбу на стол. - Просыпайтесь, дорогие, я принесла ваш ужин! - сказала она ярко.
Она ткнулась в них мордой. - О. О нет. Тот запах. - Голова поникла, и прозвучал её вздох. Очень медленно она подняла обвисшие тела и разделила их между несколькими другими ёмкостями. Пройдя к двери, она оглянулась бросить последний взгляд, оценивая проделанную работу. - Ваш добрый друг Флаттершай очень, очень заботиться о вас, - сказала она. - Я хочу, чтобы вы все помнили: дружба означает отдавать себя. - Загасив светильник, она полетела домой.
Дома, она приняла скорую, но чудесную тёплую ванну и съела маленькую кучку семян подсолнечника. Засветив свечу и неся её в зубах за держалку, она отправилась к себе в комнату, взобралась на кровать и тихо свернулась там. Она поместила свечу на тумбочку и просмотрела свой ассортимент лосьонов и кремов. - М-ммм, тыква с миндалем. - Выдавив немного крема на грубую щетину щётки, она стала прочёсывать себе пальто. - Ла ла ла ла ла, ла ла ла ла ла, - напевала она знакомую мелодию. Закончив, она поклала щётку и задула огонёк. .
Копыта прорубали высокую траву и натянутую паутину, она прошла через двор и направилась к ручью. Коконы пенниц и роса быстро впитывались в её ноги, и семена одуванчика стали собираться в хвосте, когда тот опустился к самой земле. Потирая глаза, в дверях появился Ангел. Видя, что Флаттершай уже на той стороне, он помчался её догонять.
Флаттершай стала на колени перед ручьём и тихо замурлыкала себе под нос, принимаясь за работу. Она опустила морду в холодную воду и поискала губами; поднимаясь, она вытянула стекающую каплями верёвку, ступила назад и вытащила на песок ржавую стальную клетку.
- О нет! Она пуста! - Она сникла и медленно покачала головой. - Что теперь делать? Бедная Семья Ондатр почти голодает, и я - их единственная надежда.
Кто-то потянул её за кончик хвоста, заставив подскочить и тихо взвизгнуть. - Кролик Ангел, ты готов так рано? Ты пришёл помочь мне? Это очень мило.
Ангел сделал забрасывающее движение.
- Ох, я совсем забыла! Сейчас же побегу за удочкой! - Флаттершай взлетела ко второму этажу своего дома. Секундами позже она вернулась, неся удочку и ведро. - Теперь нужно найти немного червей.
Идя вдоль берега, она принялась осторожно рыть копытом ямки и переворачивать носом камни. - Выходите из своих домиков, мои маленькие, - мягко сказала она. Когда ей удалось найти червяка, она сморщила губы, как будто готовясь к поцелую, и нежно, как если б не желая ранить, вытащила его из земли. Скоро дно ведёрка наполнилось другими такими же розоватыми корчащимися червяками.
- Думаю, этого хватит. Ангел, будешь хорошим мальчиком, поможешь мне начать?
Ангел протянул лапы, всем видом показывая, как ему не терпится помочь. Флаттершай опустила ему конец удочки, и он схватил длинный загнутый крючок, поднимая его вверх надо головою. Флаттершай вынула червя из ведра, всё так же неуклюже держа его в губах, и насадила мягкую сегментированную плоть на крючок. Пройдя через крошечное вертевшееся тельце, металл с треском прорвал кожу и вышел с другой стороны.
Флаттершай сплюнула грязь, кровь и слизь, потёкшую вокруг ран. - Мне жаль. Будет много боли. Мне очень жаль. - Она подобрала ртом удочку и забросила леску в ручей, немного выше того места, где лежала клетка. Менее чем через минуту леска дёрнулась. Грива колыхнулась, когда она резко дёрнула головой назад, чтоб крючок застрял у рыбы во рту.
Используя крылья для устойчивости, она ступила назад и и вытянула свою блистающую серебром добычу на траву. Та дико забила хвостом. - Йей! - тупнула она копытом от радости.
Ангел хлопал и пританцовывал, прыгая затем к рыбе, чтобы снять с крючка.
- Похоже, наш маленький приятель готов к другому заплыву, - сказала Флаттершай, держа удочку так, чтоб рассмотреть висевшего червяка.
Немного позже пять маленьких рыб шлёпнулись вокруг неё на землю. Одну за другой, Флаттершай подняла их и опустила в ведро. - Ладно, Ангел, пойдём.
Они пошли в гору и вокруг дома, направляясь на задний двор, где рядом с курятником стояла сушка. Дюжина кривых шипов, вырезанных из выцветшего теперь дерева, формировали три неравных ряда. Она опустила ведро, аккуратно вынула рыбину и повесила её головой вверх, проведя один из шипов через жабры. Рот рыбы открылся и закрылся, когда острый кончик вышел с другой стороны. - Побудь тут, мой маленький рыцарь. У тебя такая блестящая броня. Уверена, все рыбы-девицы говорят тебе это.
Она повесила остальных рыб и села ждать, глядя в восхищении. Они били хвостами о сушилку, квакая и тихо пища от попыток дышать. - Так сильно, - сказала Флаттершай. Тысячи отражений её грустных глаз сияли на их чешуе.
- О, время навестить наших Ондатр в больнице, увидеть, как у них дела. Ангел, пожалуйста, позаботься о наших друзьях. Я скоро вернусь. - Она залетела в лес к маленькому сарайчику, построенному по образцу её дома. Над дверью там красовалось изображение розового сердца на жёлтом фоне, с бабочкой в центре и в окружении стилизованных белок, птиц и оленей; это она сама нарисовала. Она зашла внутрь.
Тем временем, Ангел стоял там, скрестив лапы и барабаня ногой о сушилку. Чтобы развлечь себя, она начал толкать одну из рыб , так, чтобы она качнулась туда и назад. Стоило ему только немного отвлечься, как лапа скользнула и проехалась по колючему спинному плавнику. Издав громкий крик, он стал сосать быстро опухавший палец.
Возвращаясь от своих пациентов, Флаттершай услышала крик. - Ангел, мой Ангел, что случилось? О нет - твоя лапка! Нужно же осторожнее, сладкий. Я пойду сделаю припарку; оставайся здесь.
Она полетела домой и вернулась с бинтами и кое-какими травами. - Иди сюда, не расцарапывай. Оно скоро перестанет.
Ангел кивнул и обнял лапу.
- Теперь, могу я попросить тебя о большом, большом одолжении? - спросила Флаттершай.
Ангел глянул.
- Я поняла, что нам не хватит еды, чтобы накормить всех к вечеру. Можешь, пожалуйста, остаться тут и присмотреть за нашими сладкими маленькими рыцарями, пока они не лягут спать?
На мгновение Ангел задумался, глянул на аккуратно перевязанную лапу, затем снова кивнул.
- Это хорошо - хороший мальчик! Спасибо тебе большое. Обещаю, я скоро вернусь, и у нас будет прекрасный теплый уютный вечер вдвоём.
Две ясноглазые полёвки взобрались на гриву Флаттершай, когда она наклонилась помочь им. - Давайте, милые, позвольте мамочка облегчит вам задачу. Нам предстоит небольшое путешествие назад к нашему дому.
Мышки долезли ей до шеи, совсем зарывшись в душистую розовую гриву. - Вот вы где, обе. Просто сидите там, пока я не опущу вас на землю. Поехали! - Они были в безопасности; довольно улыбаясь, она встала и развернулась в том направлении, откуда и пришла.
Воздух в лесу был прохладным, многие лучи задерживались ещё вверху, и ниже дрожала паутина подвижных теней от листьев и веток. Выше, в небе, белая облачность сменялась чистой синевой, в то время как внизу тонкий мшистый зелёный переходил в бледно-коричневый. Внимательно смотря по сторонам, Флаттершай быстро шагала мимо деревьев, по корням и камням, время от времени поворачивая голову поговорить со своими подопечными.
- Конечно, я могла бы лететь - может даже должна. Но - нет, вы можете упасть, и я потом не смогу вас найти. Это будет плохо. Так что у Мамочки это займёт некоторое время. Пожалуйста, потерпите. - Мышки не отвечали, но им не было неудобно; она заснули у неё между лопаток, убаюканные теплотой и мерным ритмом её дыхания и ходьбы.
Флаттершай стала тихо мурлыкать, и затем запела:
Под лучами солнца
Все мышки играют,
В дыхании ветра
Все заботы тают.
Тогда зовёт мама
Через поля, через леса:
Где, скажите мне, о где
Могут быть мои мышата?
- Спите сладко, маленькие. Мои милашки, должно быть, голодны, совсем утратили силы. Их мама стала такой ужасной, такой плохой. Она слишком увлеклась большими животными, кроликами и змеями и белочками, и у Ангела очередное бо-бо, так что ей снова нужны бинты и целебные травы, и-
С вышины воздух разрезал пронзительный крик. Им не удалось пройти незамеченными. Орёл заметил полёвок, нашедших убежище в её гриве, и бросился вниз.
- О нет, Госпожа Орлица! Эти маленькие мышки не для Вас! Ох, всё так непредсказуемо в Вечнодиком, угроз можно ждать отовсюду! - Мыши услышали орлиный крик и проснулись. Они запищали, когда Флаттершай принялась бежать так быстро, как только позволяла лесистая местность.
- О... мои... нужно... ай! - вскрикнула Флаттершай, когда увернулась от ветвей и перескочила через павшее дерево. Она бросила косой взгляд на качнувшийся подлесок; хвост её зацепился за колючий куст, когда она полупрыгнула-полуперелетела через древний ствол. Она отважилась глянуть назад. Кое-какие длинные розовые волосы остались там позади, запутавшись в шипах. Хуже того - раскрыв клюв и протянув когти, их настигала орлица.
- О нет, что делать? - Она могла чувствовать, как мышки дрожат от страха. Ветер метлял её гривой из бока в бок, и они отлично просматривались. Тогда она придумала. Она затормозила, качнувшись вперёд, и развернулась.
Паникуя, мыши запищали громче. - Не бойтесь, маленькие, Мама не позволит Госпоже Орлице забрать вас! -
Встретив раздувшуюся грудь и решительный взгляд Флаттершай, парившая над ними птица заколебалась и замедлилась, но затем мысль о ждущих проголодавшихся орлятах наполнила её новой смелостью, и она атаковала.
Флаттершай ожидала чего-то такого. В конце концов, у всех мам были рты, которых следовало кормить. Выждав, когда бросившаяся орлица окажется на расстоянии метра, Флаттершай быстро метнулась и отпрыгнула в сторону, помогая себе крыльями. Совсем не имея времени, чтоб остановиться, птица врезалась в землю и упала без сознания. Тёмно-бурые перья торчали во все стороны.
- Мне жаль, Госпожа Орлица, но я не могу позволить Вам взять этих мышей. Мои крошки хотят есть, и я должна доставить их домой. Если Вы серьёзно поранились и нуждаетесь в моей помощи, придите навестить меня позднее, или передайте сообщение кем-то, кого мы обе знаем. Пожалуйста, простите меня. - Флаттершай повернулась лицом к полёвкам. - Всё-всё уже, не волнуйтесь. Госпожа Орлица просто немного задремала. Пойдёмте прежде, чем она проснётся! Мы уже почти пришли.
Чтобы успокоить своих попутчиков и, может, чтобы унять собственные страхи, она продолжила свою песенку.
Маленькие мышки, они всё слышали,
Милые мышки, они послушались:
Вместе побежали к дому,
Вместе там они остались.
Она плакала. - Бедные, бедные маленькие мышки... вы, должно быть, так напугались... ваши маленькие сердечки так колотятся. Я, я не хотела, чтобы нас заметили. Но вы сами виноваты, если б вас тут не было, вы б не попались Госпоже Орлице на глаза. - Мыши посмотрели друг на дружку и склонили головы от стыда.
Флаттершай сделала несколько шагов, когда вдруг остановилась, уши и хвост взбодрились. - Я знаю! Я знаю, что заставит вас почувствовать себя лучше! Мне и в самом деле нужно как-то покрыть то ужасающее, страшное переживание. Мама собирается взять вас в своё секретное место. О нем никто больше не знает. Хотите отправиться туда и увидеть?
Начиная ободряться, мышки зашептались между собой, затем согласительно кивнули. Флаттершай улыбнулась, ресницы всё ещё оставались немного мокрыми. - Хорошо, маленькие, поехали!
Их путь начал огибать холм. Ярусы корней, листьев и мха поднимались как природная лестница. Плетущиеся лозы свисали вниз тонкими завитыми усиками, с которых капала вода, а с ветвей повыше опускались липкие, с выступившим нектаром оранжевые цветки и жёлтые ягоды. Холодный ласковый ветер сопровождал их всю дорогу.
Скоро тени под лесным навесом заломались, и, крепко схватившись лапками в волосы, мышки привстали и выглянули из влажной гривы Флаттершай. Она стояла на высокой точке холма, что простирался далеко вдаль, образовывая одну сторону длинной долины. В самом её конце, в восхитительном чистом золоте садилось Солнце. Вокруг них, над деревьями долины и в разрывах стоячего тумана можно было видеть порхающих насекомых, птиц и белые пушистые семена. Из лежавшей внизу темноты доносились песни и крики.
- Вот, маленькие, мы тут. Надеюсь, вам нравиться. Я называю это "Всегда-долиной". Я также открою вам один секрет. На самом деле Мама не боится Вечнодикого Леса. Она только притворяется, глядя на других. Если здесь с нею что-нибудь случиться, это ничего. В конце концов, каждое существо получает то, чего заслуживает. - Она сделала паузу, на миг погрузившись в раздумья. Затем, кивнув себе, продолжила: - Я хочу, чтобы вы помнили: у Мамы Природы есть много, много детей, но она не заводит фаворитов. Она очень справедлива и добра. Если вы пострадаете от неё - что ж...
Мышки не особо обратили на то внимания; они были поражены открывавшимся небом. Флаттершай тоже глянула вверх. - Солнце и луна так высоко.
Она закрыла на мгновение глаза, наслаждаясь мыслью. - Я была там в небе, но они никогда не стают ближе. Поднимаясь и опускаясь, они сменяют там друг дружку каждый день. Мы же - тут внизу, все вместе. Или поодиночке.
Она почувствовала тычок и повернулась глянуть на мышек, что смотрели на неё, глазами умоляя. - О, - сказала она, - О, я вижу. Вы хотите, чтобы я полетела. Ну, не знаю. Уже поздно, и для вас это может быть слишком опасно. - Хвосты и плечи повисли, и в глазах у мышек показались слёзы.
- О, не плачьте, - сказала Флаттершай, - Ум, думаю, мы всё же испробуем, немножко. Только вы должны пообещать, что будете держаться всё время и так крепко, как только можете. Обещаете? - Полёвки потёрли лапки и кивнули.
Немедленно, они оказались в воздухе, планируя над долиной. Флаттершай нырнула к самым деревьям; на фоне закатного света её бледно-жёлтый мех казался почти идеальным камуфляжем. Они скользили сквозь карманы туманов и золотой свет, что оба изобиловали пёстрой крылатой жизнью. Тучи одинаковых красных комаров летели сумасшедшими узорами, то и дело сдвигавшимися, когда птицы и стрекозы и летучие мыши гонялись за ними, пируя в тумане. Гудение и хлопанье несчислимого количества крыльев поднялось и упало, когда они пролетели мимо. Дикое пение и нагоняющий страх шум лая и визгов внизу вкупе с постоянными сменами освещённости двух притихших полёвок совсем поразили. Флаттершай улыбнулась в полёте и закрыла глаза.
Несколько минут спустя, когда солнце скользнуло за край долины, Флаттершай вернулась к склону. Мыши снова стали спокойными и сонными, убеждённые красотой заката и тихим мелодичным голосом Флаттершай. Они отпустили гриву и свернулись между её плечей, но бодрствовали, чтобы наслаждаться видами и звуками подходящего к концу дня под тяжело нависшими деревьями, забывая Госпожу Орлицу и преследование.
Счастливая своей маленькой победой, Флаттершай снова запела, когда возвращалась мимо холма.
В отсветах стихающего дня
С животами полными, головами сонными
Мышки хороши, и им награда
Сны в сладких кроватках
Чуть позже Флаттершай и мыши появились из леса там, откуда уже виднелся дом. Вечернее небо наполнялось звёздами и серебрёным светом луны.
- Какое приключение! Не хочется вас ругать, но вы не должны заставлять Маму Флаттершай проделывать такой путь, чтобы забрать вас. Вы же обычно находитесь у опушки в вашей норке. Что вы, глупенькие, себе думали? Уверена, что вы потерялись.
Мышки кивнули.
- Ладно, это ничего. Мир для таких крошек и так слишком огромен, полон страхов и непонятностей. Думаю, вы выучили свой урок.
Пройдя через ворота забора, они оказались на заднем дворе; постукивая лапами по каменной плитке, к ним сразу же выбежал Ангел. Выглядел он очень несчастным. - Мы дома! - прокричала Флаттершай, - И для вас уже готов обед, только подождите! О.
Добравшись до неё, Ангел вжался и маленьким лицом о её ногу и заластился.
Флаттершай нахмурилась. - О Ангел, милый, ты, должно быть, так волновался. Как твоя лапка, - уже лучше? Мы положим тебе новые травы и бинты сразу же, как только войдём и сядем. У нас был очень трудный день.
Все четверо вошли в дом. Ангел побежал и вскочил на ближайший стол; прыгнув несколько раз туда и сюда и назад, показывая, как пытается выглядывать в окно, он затем повернулся лицом к комнате и тихо уселся встречать. Видя на его тарелке половину морковины, Флаттершай поняла, что он поел. Она прошла к своему резному дубовому комоду и включила своего рода лёгкую музыку. Перезвон, ветерок, колыхающий густые травы и счастливое пение птиц наполнили комнату тихим успокаивающим шумом. Прервавшись на мгновение, она вздохнула.
- Так, теперь вы, мои маленькие друзья! - сказала она. Мыши поняли. Зашевелившись там, где он уютно свернулись, они робко спустились по её густой гриве в открытый стеклянный ящик, куда она наклонилась. - Хи-хи. Ой! - захихикала она. - Щекотно! - Двумя шлепнувшимися комочками они приземлились на пучок мягкой соломы и стали вынюхивать себе еду.
Флаттершай хихикнула. - Взгляните, как двигаются эти маленькие усики. И что вы унюхали? - Она склонилась ниже, убирая с глаз розовую гриву, и смотрела дальше, как мягкие коричневые тела суются туда и сюда. Они внимательно исследовали дёрн, тыкаясь мордочками в землю и разводя маленькими лапками лезвия трав. Наконец они добрались до края, где земля и насыпной гравий шли чертой между другими маленькими островками трав и полевых цветов. Мышки остановились и встали в стойку, не понимая, что дальше. На усиках у одной налипло немного грязи.
Флаттершай подняла усталую голову и уселась на пол, продолжая улыбаться. Закрывая глаза и чуть расправляя крылья, она произнесла в мягкой команде: - Всё хорошо, девочки, можете выходить!
На звук её голоса медленно, как вода просачивается в след от копыта на мокром грунте, из тёмного пространства между травинок стали появляться большие светло-бурые, несколько волосатые муравьи. Сперва они закружились вокруг по земле, оставляя за собой невидимые пахучие метки. Три или четыре нашли мышей, исследовали их усиками и поспешили обратно к остальным.
Мышки прижались друг к дружке, глядя вверх на Флаттершай. Они доверяли ей. Кто как не она с такой заботой и добротой растила их почти всю жизнь, с тех пор, как они совсем мышатами потеряли маму-мышь? Разве не она только сегодня спасла их от Госпожи Орлицы? Конечно она поможет, если будут какие-то проблемы.
- Уу, - мягко выдохнула Флаттершай, умиляясь и вся лучась от нежности. - Наслаждайтесь вашим ужином, леди.
Муравьи напали. Сперва они осторожничали, куснули для пробы и спешно отбежали назад, проверяя обороноспособность добычи. Мыши заметались в полной панике, бросаясь прочь от опасности, прошмыгивая в траве и врезаясь в стенки. Они оставили всякую надежду на помощь. Лицо Флаттершай смотрело на них словно бледное, далёкое солнце.
Приложилось первое жало. Поражённая мышь взвизгнула, когда с ходу врезалась мордочкой в гравий. Замедлившись на секунду глянуть, что там случилось с её сестрой, другая мышка тоже получила укол ядовитого жала, быстро и жестоко обжёгшего рёбра. Другой маленький вопль прозвучал, когда ошеломлённая полёвка свернулась в комок.
Они получили свой шанс. Муравьи двинулись в управляемой ярости, огненный вал лизнул всё в пределах стеклянного ящика и сосредоточился на борющихся мышках. Сотни зазубренных челюстей принялись механически трудиться над их ногами, хвостами и мордами. Жёлтые брюшки поднимались и опускались, словно живой часовой механизм, обжигая и обжигая сырой устойчивой болью. Крики мышек стали хриплыми и затихли.
Муравьи только ожесточились, когда мыши упали, парализованные, на грунт. Они стекались к подрагивающим телам, совсем скрыв их одеялом ног и тесно подогнанных маслянистых члеников. Несколько минуть прошли почти в тишине.
Мыши были уже почти мертвы, когда муравьи свободно двинулись в их открытые бледные рты. Путь был чист. Где-то внутри уже шла энергичная работа; добыча и охотники становились одним целым.
Процесс полностью, с головой увлёк и поглотил Флаттершай. Она вглядывалась, наклонялась вниз и наставляла ухо, чтобы лучше слышать щёлкающие ноги и усики и задыхающееся, судорожное дыхание мышей. Впечатлённая, она только и могла, что выражаться в "Оо" и "Хорошая работа", пока шло кормление. Бирюзовые глаза едва не горели поддержкой и гордостью.
Секунду она любопытно принюхивалась к мышкам, когда муравьи стали пихать огромные тела в бесплодных дёрганых движениях. Голова её поднялась ещё раз. - Мои девочки такие сосредоточенные, когда едят! И всегда ведут себя просто идеально. Если б только все маленькие животные поняли важность своевременного питания. Каждое существо, каким бы малым оно ни было, нуждается в своей ежедневной порции. Или в двух, или трёх. Даже огненные муравьи.
Флаттершай встала и расправила крылья. - Ну ладно. Хорошая работа, детки. А теперь, Маме нужно пойти проверить больных животных. Утром она вернётся и вычистит ваш дом. Обещаю, теперь я буду к вам внимательнее.
Она вернулась к комоду и выключила музыку. Было слышно, как снаружи, в безграничной тьме, квакают в отрывистом разноголосии лягушки. Ангел спрыгнул со стола, откуда наблюдал, и устроился на подушках в своей корзине; перевязка, решил он, могла подождать и до завтра.
Флаттершай ступила в залитую лунным светом и зябко, дрожаще вдохнула. Она глянула на фиолетовое море звёзд и облаков, но затем отвела глаза, сосредотачиваясь на более земных делах.
Медленно, она полетело к больнице. По пути она заметила рыбу на сушке, уже жёсткую и высохшую. - О нет, Ондатры! Они не ели уже три дня! - Она хватанула пару рыбин и помчалась к маленькому домику. Подойдя к самой двери, она вытащила и засветила масляную лампу. Фитилёк зашипел, рождая слабое жёлтое зарево; почти сразу же появились мотыльки и длинноногие подёнки, засуетившись в тусклом дёрганом свечении вокруг эмблемы-сердца над дверью. Флаттершай вошла.
Больница была полна ёмкостей; ящики, баки и аквариумы различных размеров, установленные вдоль стен на грубых деревянных столах. Далеко в углах были устроены два небольших загона. Флаттершай поднырнула под маленькую лестницу, поднимающуюся к потолку, и остановилась у первого ящика. Она заглянула внутрь, кладя туда рыбу. - О, привет! Вы, ребята, выглядите уже гораздо лучше. Может, нам стоит подружиться? - Вздрагивая, на боку лежала кошка; к её животу присосались несколько больших пульсирующих пъявок. - И - спасибо за такую щедрость, Фелисия. Я верну тебя в Понивиль совсем скоро, со специальной наградой. - Флаттершай повернулась глянуть в соседнюю коробку. - И - Мистер Красноножка, скоро к Вам вернуться Ваши былые силы! - Гигантская многоножка, посередине перебинтованная, сплелась с корчащейся молодой змейкой, кося её ртом и питаясь. Хриплые вздохи и хныканья поднялись в других ёмкостях. В тенях что-то застонало, ещё и ещё.
Флаттершай остановилась; голова пригнулась, будто на шею навесили тяжёлый груз. Пол, заметила она, не подметался уже много дней. Медленно, она подняла рыбу и двинулась к ящику Ондатровой Семьи. Она нашла все пятерых - мать, отца и трёх детёнышей - сбившимися вместе в один угол. Вверху над ящиком висел немного пожелтевший листок с нарисованной бабочкой. Она положила рыбу на стол. - Просыпайтесь, дорогие, я принесла ваш ужин! - сказала она ярко.
Она ткнулась в них мордой. - О. О нет. Тот запах. - Голова поникла, и прозвучал её вздох. Очень медленно она подняла обвисшие тела и разделила их между несколькими другими ёмкостями. Пройдя к двери, она оглянулась бросить последний взгляд, оценивая проделанную работу. - Ваш добрый друг Флаттершай очень, очень заботиться о вас, - сказала она. - Я хочу, чтобы вы все помнили: дружба означает отдавать себя. - Загасив светильник, она полетела домой.
Дома, она приняла скорую, но чудесную тёплую ванну и съела маленькую кучку семян подсолнечника. Засветив свечу и неся её в зубах за держалку, она отправилась к себе в комнату, взобралась на кровать и тихо свернулась там. Она поместила свечу на тумбочку и просмотрела свой ассортимент лосьонов и кремов. - М-ммм, тыква с миндалем. - Выдавив немного крема на грубую щетину щётки, она стала прочёсывать себе пальто. - Ла ла ла ла ла, ла ла ла ла ла, - напевала она знакомую мелодию. Закончив, она поклала щётку и задула огонёк. .
Memories of an Oak / воспоминания дуба
/
Солнце начинает подниматься на востоке, вытесняя темноту-спутницу луны. Я наблюдаю, как ночные животные спешат в свои норы. Если б я могла хихикать, я б захихикала. Совы, волки, василиски - все животные, что активны ночью, бегут от солнца, как если б то был большой ужасный монстр. Они могут так никогда и не понять, что солнце просто часть природы. Часть жизни. ...Впрочем, дневные существа смотрят на луну точно так же, как будто их жизни заканчиваются, когда солнце уходит с небосклона. Они спешат в свои дома, сбиваясь в кучку и пережидая ночь, пока снова не настанет день.
...О, ладно. Для них это нормально и естественно. Мне же без разницы. Я дерево. Солнце и луна мне никак не вредят, поэтому я стала пристанищем для обеих типов животных.
Солнце поднимается выше, нагревая лес, где я стою. Лучи падают на мои листья, суша выпавшую за ночь росу; открываются поры, начиная свою ежедневную работу, собирая свет и воздух, чтобы питать меня. Это пробуждает мои корни, что начинают тянуть воду и питательные вещества, помогая листьям в их производстве. Я чувствую освежение. Я наслаждаюсь ночью, но можно сказать, что полноценнее живу я всё же днём. Когда я могу расти.
Я чувствую возню в себе. Семейство белок, что недавно вошло в дыру в моём стволе, наверно, проснулись совсем недавно. Одна высовывает голову, проверяя, ушли ли уже ночные животные и приветствуя новое рождение солнца. - Доброе утро, Мистер Белка, - хочу я сказать... но я дерево, и не имею речи. Но я не беспокоюсь. Я уже чувствую радость, что белки выбрали меня своим пристанищем. Белка высовывается головой ещё на секунду, затем делает несколько осторожных шагов по моему стволу. Маленькие глаза простреливают весь лес вокруг, выискивая, есть ли что-то такое, что б сделало этот день плохим днём. Я уже знаю, что всё безопасно, но, даже если б я могла общаться с нею, всё равно я понимаю, что она будет судить по звукам. Она узнает, что всё безопасно. Проверив всё как следует, белка не замечает никаких опасностей и спешит по моему стволу вниз. Она прыгает на землю и бежит в лес искать еду, которую мои братья и сёстры сбросили с ветвей.
Миссис Белка остаётся в дупле, сидя с бельчонком, которого родила как раз неделю тому назад. Новая жизнь... Если бы у меня были внутренности, меня б затопило теплом радости. Я тайно назвала их Грызом. Арахисом и Пушистым, по привычке старой жизни. Они могут так никогда и не узнать эти имена, но это ничего. Белкам не нужны имена, чтоб выживать в мире, где они родились. Им нужен лишь дом. Безопасное место, где можно скрыться и поспать без опасности угодить какому-то хищнику на завтрак. Я предоставляю этот дом. То просто образовавшаяся в моём стволе дыра, но это всё, что им нужно. Там просто должно быть безопасно. Она служил домом уже многим поколениям белок, прапрапрапрапрапрапрапрапра-оченьпрадедушка Мистера Белки занял его тогда, когда ушли синешейки, тоже прожив тут много поколений. Я по-прежнему скучаю по птицам, но белки тоже очень милые. Они должны знать, какую значительную услугу я им оказываю. Защиту, которую я предоставляю всем без разбора, каждому из...
Что-то несколько раз задевает основание моего ствола. О. Это Мистер Енот. Возвращается с поздней охоты, и, похоже, ему сопутствовал успел. В его передних лапах две рыбы, обе полусгрызенные. Должно быть, он так голоден после долгого путешествия к ручью. Ну ладно. Того, что он принёс, его семье вполне достаточно, и они рады. Все они живут в норе, которую я вырыла копытами.
...Копытами? Корнями. Глупышка. Образы моей прошлой жизни всё ещё проскакивают в уме. ...Или как называется то, чем я думаю.
Это не единственное, что только что мелькнуло. Полоска красного влетела в моё поле зрения и и опустилась на одну из ветвей. Здравствуйте, Миссис Кардинал! У неё в клюве маленький пучок сена. Она прыгает по моей ветке - что щекотно - и аккуратно подсовывает их в большое скопление веточек и травинок. Она медленно перелетает их в крепкий круг, аккуратно, плотно прилаживая одну к другой, чтобы в гнездо было ровным. Мой! Она уже столько времени она трудится над этим гнездом. Но по-другому ведь нельзя. Она знает, что только хорошо сложенный дом перенесёт сезоны и позволит ей и её семье жить и расти. Я рада, что они выбрали меня местом для устройства гнезда. Скоро прилетит Мистер Кардинал, и ещё через некоторое время появятся маленькие кардинальчики. Они будут расти и станут такими же большими и сильными, как и родители. Может, когда они вырастут и разлетятся, один из них вернётся и поселится тут с собственной семьёй. Надеюсь на это. Мне нравятся птицы. Под моими ветвями они будут в безопасности. И нечего бояться, пока я вокруг, ведь я - могучий дуб, а не то, чем когда-то была.
Я не всегда была тем, кто сейчас. Очень давно - как давно, я не знаю, потому как у деревьев нет понятия времени - я была кровью и плотью. Я была пони. Странное существо с четырьмя копытами и многоцветным мехом, и у каждой на крупе есть символ, чтобы распознать себя. Деревьям не нужны значки. Мы и так знаем, кто мы. Но, похоже, пони не знают. Это очень странно, зависеть от метки, чтобы помнить, кто ты есть... Действительно очень странно.
Всё же, я была одной из них. Я не стояла на месте, наблюдая за лесом, как это делаю теперь. Я двигалась, как и те животные, которых защищала. Моя кожа была не такой крепкой, как сейчас. ...По сути, если я правильно помню, она была очень мягкой и нежной. Удары, которые я б теперь и не заметила, тогда сразу свалили б меня на землю. Я не была такой храброй, как теперь. У меня было много страхов. Помню, больше всего я боялась своей тени. Какой глупой я должна была быть, постоянно скрываясь от своей тени. Но было там одно, что осталось неизменным: я любила животных. Они все были моими друзьями. Большие и маленькие. Агрессивные и послушные. Рептилии и млекопитающие. Я любила их всех... и они тоже любили меня. И - сколько бы я ни узнавала о них, всё равно знаний было недостаточно. Поведение животных всегда удивляло меня. Я не могла понять, почему они делают именно то или иное. Почему белки собирают орехи вместо тог, чтобы перейти на более обильные источники пищи. Почему рыба поднимается вверх по течению или спускается вниз, даже если воды вода тёплая весь год. Почему птицы улетают на зиму на юг вместо того, чтобы скучковаться вместе и так согреться. Я не знала того... и печалилась.
...Затем, однажды моя жизнь изменилась навсегда. Думаю, вина зато лежит на мне. В конце концов, я сама попросила об этом. Одна из моих друзей (это было очень давно, и я не помню имени... или как она выглядела) заявила, что научилась новому заклинанию - заклинанию, что превращения пони вроде меня в растение. Меня всегда очаровывала природа, и то мог быть мой шанс стать ещё ближе к животным и растениям. Я сразу же ухватилась за возможность. Она колебалась, как я помню, так как изучила то заклинание совсем недавно и не знала в точности, что будет, но мне так хотелось быть растением, каким угодно, что я просила снова и снова. Это, наверно, был первый раз. когда я донимала свою подругу. Знай она, что случиться, я, может, продолжала бы расти как пони и могла никогда не испытать ту жизнь, которой живу теперь... но - никому не дано знать будущее. Она уступила.
Она и я отправились к месту, где я стою теперь, далеко от всех опасностей, что могли бы как-то повлиять на ход заклинания, и там они применила свою удивительную магию. Сияние её рожка было ослепительным, когда она сконцентрировалась на работе заклинания. Скоро, свет сорвался с рожка и окружил меня. Никогда ещё я не видела такого блистания. Все возможные цвета вихрились и вихрились вокруг моей формы, медленно формируя очертания. Удивительно, но тогда я, должно быть, была напугана.
Затем, началось превращение.
Вы можете подумать, что это страшно, когда твоя кожа уплотняется и стаёт зеленовато-серой.
Когда твои конечности сливаются вместе и становятся стволом.
Когда твои крылья расправляются и формируют ветви.
Когда всё твоё тело становится чем-то другим.
Другой формой жизни...
Спрева. Но затем, когда магия полностью изменила моё тело, я начала чувствовать себя по-другому. Ощущение мира и спокойствия, которым никогда не было места в моей короткой жизни пони. Чувство, что больше нечего бояться. Что сама земля защищает меня... и что она рассчитывает, что я буду защищать её детей. Чувство было удивительным, и продолжалось даже после завершения заклинания, когда я стала в том месте молодым дубком-саженцем. Было больно.. но не очень. И - после трансформации и начала чувствовать кое-что ещё. Чувство, что время расти. Что хватит быть тоненьким деревцом, настало время протянуть ветви и стать большой. Впервые я открыла свои листья, мои корни в первый раз вобрали воду, и я ощутила чудеса потока природы, текущего через моё новое тело растения. Это было чудесно. Чувство, как будто я была частью земли, что я так или иначе связана со всем остальным. Птица в небе. Рыба в пруду. Белка на соседнем дереве. Всё, казалось, было единым, и я была частью этого. Чувство было таким великолепным, и я совсем не хотела, чтоб это кончалось. Мне просто хотелось продолжать жить вот так всегда, греясь в тёплых лучах солнца, впитывая влажность земли, чувствуя связь со всем в мире.
...Возможно поэтому заклинание, что должно было превратить меня обратно, не сработало... Мы условились, что преобразование будет длиться час. Спустя час она наложила заклинание, но оно не сработало. Она попыталась снова. Я оставалась в той форме. Она пробовала много раз, на протяжении многих часов, но моя старая форма по прежнему не возвращалась. Она тревожилась. Я - нет. Может, должна была б, но у меня не было ни одной на то причины. Я была счастлива. Счастливее, чем... наверно, было событие, когда я была очень счастлива, но я уже давно забыла, от чего. Это единственное, о чём я жалею. То, что я могла сказать ей, что волноваться не о чем. Всё же, она полностью посвятила себя этому. Её друзья (возможно, то тоже были мои друзья, но я не могу вспомнить) пытались помочь чем только могли, но ничто из их попыток не сработало. Даже самая сильная пони на земле была бессильна полностью изменить заклинание. Но моя подруга не сдалась, даже после того, как все остальные прекратили попытки. Она направляла каждую свою каплю магии на то, чтобы превратить меня обратно в пони, но всё было бесполезно. Я совсем не возражала, и мне было жаль, что я не могла сказать ей это, но что-то мне подсказывало, что она узнает сама. Дни сливались в месяцы. Месяцы в годы. Она демонстрировала прежнее рвение сломать то, что ей казалось проклятьем, а мне казалось благословением, но, несмотря на то, что с возрастом, пока она становилась старше, магические силы её всё возрастали, ничего не работало. Она могла кричать. Могла умолять. Могла даже сожалеть о том, что вообще обучилась магии. Могла отдать что угодно, найдись кто-то, кто взялся бы вернуть меня назад. Она просто не могла видеть, как я счастлива. Как мне хочется стоять так всегда... В конце концов она смирилась. Она научилась жить с этим.
Долгое время после того она не появлялась. Я оставалась укоренённой тут, питаясь, дыша, и - что самое важное – растя. В совсем малые сроки я перестала быть молоденьким деревцом. Я стала взрослым деревом. Мой ствол стал шире, ветви гуще, я выросла в несколько раз. Я также обзавелась полостью, что скоро приняла первого жителя. Семья тритонов, если я правильно помню. Чувство престранное, иметь животное внутри себя, но это прекрасное чувство, когда ты знаешь, что для этого ты и растешь. Давать приют нуждающимся обитателям леса.
И затем, она показалась снова. Мой друг вернулся! Она была намного, намного старше, чем в последний раз, когда мы виделись, и я знала, что скоро её совсем не станет. Пони не живут долго... или, по крайней мере так долго, как я. Но с ней, бегая вокруг и смеясь, были несколько совсем молоденьких пони; её потомки, наверно? Теплота залила моё то, что у пони называется сердцем, я видела, что жизнь продолжается, и особенно жизнь друга, что оставался верным до конца. Я наблюдала, как она рассказывает историю молодым кобылкам, но саму историю уже вспомнить не могу. Но я помню, что случилось после истории, все пони повернулись и уставились на меня в страхе. Маленькие играли вокруг меня какое-то время, затем все ушли, и то был последний раз, когда я видела своего друга. ...Но молодые вернулись. Я вырастила ещё много корней и много ветвей, когда пони, которых я помнила юными кобылками, вернулись к моему месту в лесах. ...Но они уже не были юными. Они были взрослыми, и каждая привела с собой собственных детей. К этому времени уже несколько животных обзавелись домами во мне, но я не тревожилась. Я знала, что от пони не будет проблем. Они не причинят вреда моим друзьям. Они возвращались снова и снова. Иногда через несколько дней, в других случаях были перерывы на месяцы или годы. Но каждый раз они возвращались, и приводили с собой других.
Я выросла, и стало приходить больше пони. К тому времени, как я достигла своей полной высоты, возле меня собиралось много пони, пусть и не обязательно одновременно. Я стала достопримечательностью. Символом. Ориентиром. Они могли устраивать вокруг меня вечеринки (почему это напоминает мне о чём-то?). Они могли устраивать свои праздники и назначать возле меня встречи. Они собирались и слушали от старших пони истории о лесе, о мне, переходящие из поколения в поколение. Каждый раз истории менялись, со временем их версии стали совсем далёкими от правды. Некоторые пони, услышав те истории, пытались сделать то, что давным-давно пытался мой друг, каждый раз в итоге получая то же, что и она. Мне было грустно от них, и, когда они сдались скорее, чем мой друг, я успокоилась. Не было никакой нужды возвращаться назад. Я была и всё ещё счастлива тем, кем стала. Сборы продолжались долго, действительно долго. Иногда какие-то подлые пони тревожили животных, избравших меня местом отдыха, и это меня расстраивало. Но их останавливали другие пони, знавшие, что это не то, чего бы мне хотелось, и это ободряло. Я была так рада, что в мире по-прежнему есть пони, заботящиеся о природе, как однажды и я.
Затем, от встречи к встрече стало приходить меньше пони. Когда-то их стало совсем немного. Количество стало быстро - на мой взгляд - убывать, пока наконец они вообще не перестали приходить. Что случилось и почему они перестали, я не знаю... Надеюсь, там не было никакого бедствия. Но это не стало мне причиной тревог. По сути, мне даже стало лучше. Больше не нужно было волноваться о пони, тревожащих животных. Иногда какие-то любопытные блуждали в лесах, исследуя, но их визиты были краткими и опасность для животных были низкой. Я радовалась.
Иногда я спрашиваю себя, на что бы это было похоже, снова стать пони. Жить так, как я однажды жила давным-давно. Даже при том, что большинство воспоминаний о предыдущей жизни стёрлось, я всё ещё могу помнить, как это было. Моя кожа была мягкой и нежной, совсем не такая крепкая кора, что покрывает меня теперь. Я могла двигаться, и могла летать, но я никогда не залетала слишком далеко. Не было нужды. Все мои друзья-животные были в одном месте. ...По сути, они, наверно, были единственными, в чьём окружения чувствовала себя комфортно. ...Да. Я помню, до ощущения спокойствия и мира, я жила с чувством страха и нервозности. Меня, должно быть, пугало всё. Я могла прыгать от собственной тени! ...Нет. Я не хочу той жизни. Не обратно в ту боязнь и трусость, наполнявшие мои дни. Я хочу оставаться такой. Полной ощущений, которые даёт мне природа, исполняя то, что она мне назначила. Мне хочется чувствовать благодарность животных, использующих меня как дом. Мне хочется продолжать жить, жизнью такой долгой, о какой пони может только мечтать. Да... Мне хочется оставаться деревом всегда. Жить среди своих сводных братьев и сестёр в этом прекрасном лесу, всегда зелёном в этом волшебном мире.
...Но как долго, интересно. Недавно выскочило что-то новое. Не так давно пони пришли в дальний конец леса, едя на странных металлических штуках. Крики природы раздавались по всему лесу, когда они уничтожили деревья, выровняли землю и стали строить что-то не от природы... Сейчас это поднялось и завершено, извергая в воздух дым. Это может быть тем, что вдыхают деревья, но оно слишком душит нас всех. Растения, животных, живые существа. И сейчас пони повторяют то, что сделали. Другой участок леса был недавно убран, пышный зелёный заменился шумом и чего-то скрипящего и видом густого дыма. Они продвигаются в этом направлении, и, если они продолжат, я могу быть следующей, кого срежут. Одной из тех, что умрут для нужд пони...
Большая часть моей памяти выветрилась. То же скоро ожидает и остаток, я уверена. Однажды я могу даже забыть, что я была пони. Однажды я могу забыть помнить вообще. Что будет потом, я не знаю. ...Но есть одно, что я знаю. Даже если я забуду, что точно означают эти мысли. Даже если всё моё прошлое будет стёрто. Умру я от старости, когда все мои ветви станут безжизненными и корни вырвутся бурей, или я умру так, чтобы пони могли продолжить своё разрушение всей зелени. Одно останется в моём сознании навсегда:
Меня зовут Флаттершай, и мне нравится быть деревом!
...О, ладно. Для них это нормально и естественно. Мне же без разницы. Я дерево. Солнце и луна мне никак не вредят, поэтому я стала пристанищем для обеих типов животных.
Солнце поднимается выше, нагревая лес, где я стою. Лучи падают на мои листья, суша выпавшую за ночь росу; открываются поры, начиная свою ежедневную работу, собирая свет и воздух, чтобы питать меня. Это пробуждает мои корни, что начинают тянуть воду и питательные вещества, помогая листьям в их производстве. Я чувствую освежение. Я наслаждаюсь ночью, но можно сказать, что полноценнее живу я всё же днём. Когда я могу расти.
Я чувствую возню в себе. Семейство белок, что недавно вошло в дыру в моём стволе, наверно, проснулись совсем недавно. Одна высовывает голову, проверяя, ушли ли уже ночные животные и приветствуя новое рождение солнца. - Доброе утро, Мистер Белка, - хочу я сказать... но я дерево, и не имею речи. Но я не беспокоюсь. Я уже чувствую радость, что белки выбрали меня своим пристанищем. Белка высовывается головой ещё на секунду, затем делает несколько осторожных шагов по моему стволу. Маленькие глаза простреливают весь лес вокруг, выискивая, есть ли что-то такое, что б сделало этот день плохим днём. Я уже знаю, что всё безопасно, но, даже если б я могла общаться с нею, всё равно я понимаю, что она будет судить по звукам. Она узнает, что всё безопасно. Проверив всё как следует, белка не замечает никаких опасностей и спешит по моему стволу вниз. Она прыгает на землю и бежит в лес искать еду, которую мои братья и сёстры сбросили с ветвей.
Миссис Белка остаётся в дупле, сидя с бельчонком, которого родила как раз неделю тому назад. Новая жизнь... Если бы у меня были внутренности, меня б затопило теплом радости. Я тайно назвала их Грызом. Арахисом и Пушистым, по привычке старой жизни. Они могут так никогда и не узнать эти имена, но это ничего. Белкам не нужны имена, чтоб выживать в мире, где они родились. Им нужен лишь дом. Безопасное место, где можно скрыться и поспать без опасности угодить какому-то хищнику на завтрак. Я предоставляю этот дом. То просто образовавшаяся в моём стволе дыра, но это всё, что им нужно. Там просто должно быть безопасно. Она служил домом уже многим поколениям белок, прапрапрапрапрапрапрапрапра-оченьпрадедушка Мистера Белки занял его тогда, когда ушли синешейки, тоже прожив тут много поколений. Я по-прежнему скучаю по птицам, но белки тоже очень милые. Они должны знать, какую значительную услугу я им оказываю. Защиту, которую я предоставляю всем без разбора, каждому из...
Что-то несколько раз задевает основание моего ствола. О. Это Мистер Енот. Возвращается с поздней охоты, и, похоже, ему сопутствовал успел. В его передних лапах две рыбы, обе полусгрызенные. Должно быть, он так голоден после долгого путешествия к ручью. Ну ладно. Того, что он принёс, его семье вполне достаточно, и они рады. Все они живут в норе, которую я вырыла копытами.
...Копытами? Корнями. Глупышка. Образы моей прошлой жизни всё ещё проскакивают в уме. ...Или как называется то, чем я думаю.
Это не единственное, что только что мелькнуло. Полоска красного влетела в моё поле зрения и и опустилась на одну из ветвей. Здравствуйте, Миссис Кардинал! У неё в клюве маленький пучок сена. Она прыгает по моей ветке - что щекотно - и аккуратно подсовывает их в большое скопление веточек и травинок. Она медленно перелетает их в крепкий круг, аккуратно, плотно прилаживая одну к другой, чтобы в гнездо было ровным. Мой! Она уже столько времени она трудится над этим гнездом. Но по-другому ведь нельзя. Она знает, что только хорошо сложенный дом перенесёт сезоны и позволит ей и её семье жить и расти. Я рада, что они выбрали меня местом для устройства гнезда. Скоро прилетит Мистер Кардинал, и ещё через некоторое время появятся маленькие кардинальчики. Они будут расти и станут такими же большими и сильными, как и родители. Может, когда они вырастут и разлетятся, один из них вернётся и поселится тут с собственной семьёй. Надеюсь на это. Мне нравятся птицы. Под моими ветвями они будут в безопасности. И нечего бояться, пока я вокруг, ведь я - могучий дуб, а не то, чем когда-то была.
Я не всегда была тем, кто сейчас. Очень давно - как давно, я не знаю, потому как у деревьев нет понятия времени - я была кровью и плотью. Я была пони. Странное существо с четырьмя копытами и многоцветным мехом, и у каждой на крупе есть символ, чтобы распознать себя. Деревьям не нужны значки. Мы и так знаем, кто мы. Но, похоже, пони не знают. Это очень странно, зависеть от метки, чтобы помнить, кто ты есть... Действительно очень странно.
Всё же, я была одной из них. Я не стояла на месте, наблюдая за лесом, как это делаю теперь. Я двигалась, как и те животные, которых защищала. Моя кожа была не такой крепкой, как сейчас. ...По сути, если я правильно помню, она была очень мягкой и нежной. Удары, которые я б теперь и не заметила, тогда сразу свалили б меня на землю. Я не была такой храброй, как теперь. У меня было много страхов. Помню, больше всего я боялась своей тени. Какой глупой я должна была быть, постоянно скрываясь от своей тени. Но было там одно, что осталось неизменным: я любила животных. Они все были моими друзьями. Большие и маленькие. Агрессивные и послушные. Рептилии и млекопитающие. Я любила их всех... и они тоже любили меня. И - сколько бы я ни узнавала о них, всё равно знаний было недостаточно. Поведение животных всегда удивляло меня. Я не могла понять, почему они делают именно то или иное. Почему белки собирают орехи вместо тог, чтобы перейти на более обильные источники пищи. Почему рыба поднимается вверх по течению или спускается вниз, даже если воды вода тёплая весь год. Почему птицы улетают на зиму на юг вместо того, чтобы скучковаться вместе и так согреться. Я не знала того... и печалилась.
...Затем, однажды моя жизнь изменилась навсегда. Думаю, вина зато лежит на мне. В конце концов, я сама попросила об этом. Одна из моих друзей (это было очень давно, и я не помню имени... или как она выглядела) заявила, что научилась новому заклинанию - заклинанию, что превращения пони вроде меня в растение. Меня всегда очаровывала природа, и то мог быть мой шанс стать ещё ближе к животным и растениям. Я сразу же ухватилась за возможность. Она колебалась, как я помню, так как изучила то заклинание совсем недавно и не знала в точности, что будет, но мне так хотелось быть растением, каким угодно, что я просила снова и снова. Это, наверно, был первый раз. когда я донимала свою подругу. Знай она, что случиться, я, может, продолжала бы расти как пони и могла никогда не испытать ту жизнь, которой живу теперь... но - никому не дано знать будущее. Она уступила.
Она и я отправились к месту, где я стою теперь, далеко от всех опасностей, что могли бы как-то повлиять на ход заклинания, и там они применила свою удивительную магию. Сияние её рожка было ослепительным, когда она сконцентрировалась на работе заклинания. Скоро, свет сорвался с рожка и окружил меня. Никогда ещё я не видела такого блистания. Все возможные цвета вихрились и вихрились вокруг моей формы, медленно формируя очертания. Удивительно, но тогда я, должно быть, была напугана.
Затем, началось превращение.
Вы можете подумать, что это страшно, когда твоя кожа уплотняется и стаёт зеленовато-серой.
Когда твои конечности сливаются вместе и становятся стволом.
Когда твои крылья расправляются и формируют ветви.
Когда всё твоё тело становится чем-то другим.
Другой формой жизни...
Спрева. Но затем, когда магия полностью изменила моё тело, я начала чувствовать себя по-другому. Ощущение мира и спокойствия, которым никогда не было места в моей короткой жизни пони. Чувство, что больше нечего бояться. Что сама земля защищает меня... и что она рассчитывает, что я буду защищать её детей. Чувство было удивительным, и продолжалось даже после завершения заклинания, когда я стала в том месте молодым дубком-саженцем. Было больно.. но не очень. И - после трансформации и начала чувствовать кое-что ещё. Чувство, что время расти. Что хватит быть тоненьким деревцом, настало время протянуть ветви и стать большой. Впервые я открыла свои листья, мои корни в первый раз вобрали воду, и я ощутила чудеса потока природы, текущего через моё новое тело растения. Это было чудесно. Чувство, как будто я была частью земли, что я так или иначе связана со всем остальным. Птица в небе. Рыба в пруду. Белка на соседнем дереве. Всё, казалось, было единым, и я была частью этого. Чувство было таким великолепным, и я совсем не хотела, чтоб это кончалось. Мне просто хотелось продолжать жить вот так всегда, греясь в тёплых лучах солнца, впитывая влажность земли, чувствуя связь со всем в мире.
...Возможно поэтому заклинание, что должно было превратить меня обратно, не сработало... Мы условились, что преобразование будет длиться час. Спустя час она наложила заклинание, но оно не сработало. Она попыталась снова. Я оставалась в той форме. Она пробовала много раз, на протяжении многих часов, но моя старая форма по прежнему не возвращалась. Она тревожилась. Я - нет. Может, должна была б, но у меня не было ни одной на то причины. Я была счастлива. Счастливее, чем... наверно, было событие, когда я была очень счастлива, но я уже давно забыла, от чего. Это единственное, о чём я жалею. То, что я могла сказать ей, что волноваться не о чем. Всё же, она полностью посвятила себя этому. Её друзья (возможно, то тоже были мои друзья, но я не могу вспомнить) пытались помочь чем только могли, но ничто из их попыток не сработало. Даже самая сильная пони на земле была бессильна полностью изменить заклинание. Но моя подруга не сдалась, даже после того, как все остальные прекратили попытки. Она направляла каждую свою каплю магии на то, чтобы превратить меня обратно в пони, но всё было бесполезно. Я совсем не возражала, и мне было жаль, что я не могла сказать ей это, но что-то мне подсказывало, что она узнает сама. Дни сливались в месяцы. Месяцы в годы. Она демонстрировала прежнее рвение сломать то, что ей казалось проклятьем, а мне казалось благословением, но, несмотря на то, что с возрастом, пока она становилась старше, магические силы её всё возрастали, ничего не работало. Она могла кричать. Могла умолять. Могла даже сожалеть о том, что вообще обучилась магии. Могла отдать что угодно, найдись кто-то, кто взялся бы вернуть меня назад. Она просто не могла видеть, как я счастлива. Как мне хочется стоять так всегда... В конце концов она смирилась. Она научилась жить с этим.
Долгое время после того она не появлялась. Я оставалась укоренённой тут, питаясь, дыша, и - что самое важное – растя. В совсем малые сроки я перестала быть молоденьким деревцом. Я стала взрослым деревом. Мой ствол стал шире, ветви гуще, я выросла в несколько раз. Я также обзавелась полостью, что скоро приняла первого жителя. Семья тритонов, если я правильно помню. Чувство престранное, иметь животное внутри себя, но это прекрасное чувство, когда ты знаешь, что для этого ты и растешь. Давать приют нуждающимся обитателям леса.
И затем, она показалась снова. Мой друг вернулся! Она была намного, намного старше, чем в последний раз, когда мы виделись, и я знала, что скоро её совсем не станет. Пони не живут долго... или, по крайней мере так долго, как я. Но с ней, бегая вокруг и смеясь, были несколько совсем молоденьких пони; её потомки, наверно? Теплота залила моё то, что у пони называется сердцем, я видела, что жизнь продолжается, и особенно жизнь друга, что оставался верным до конца. Я наблюдала, как она рассказывает историю молодым кобылкам, но саму историю уже вспомнить не могу. Но я помню, что случилось после истории, все пони повернулись и уставились на меня в страхе. Маленькие играли вокруг меня какое-то время, затем все ушли, и то был последний раз, когда я видела своего друга. ...Но молодые вернулись. Я вырастила ещё много корней и много ветвей, когда пони, которых я помнила юными кобылками, вернулись к моему месту в лесах. ...Но они уже не были юными. Они были взрослыми, и каждая привела с собой собственных детей. К этому времени уже несколько животных обзавелись домами во мне, но я не тревожилась. Я знала, что от пони не будет проблем. Они не причинят вреда моим друзьям. Они возвращались снова и снова. Иногда через несколько дней, в других случаях были перерывы на месяцы или годы. Но каждый раз они возвращались, и приводили с собой других.
Я выросла, и стало приходить больше пони. К тому времени, как я достигла своей полной высоты, возле меня собиралось много пони, пусть и не обязательно одновременно. Я стала достопримечательностью. Символом. Ориентиром. Они могли устраивать вокруг меня вечеринки (почему это напоминает мне о чём-то?). Они могли устраивать свои праздники и назначать возле меня встречи. Они собирались и слушали от старших пони истории о лесе, о мне, переходящие из поколения в поколение. Каждый раз истории менялись, со временем их версии стали совсем далёкими от правды. Некоторые пони, услышав те истории, пытались сделать то, что давным-давно пытался мой друг, каждый раз в итоге получая то же, что и она. Мне было грустно от них, и, когда они сдались скорее, чем мой друг, я успокоилась. Не было никакой нужды возвращаться назад. Я была и всё ещё счастлива тем, кем стала. Сборы продолжались долго, действительно долго. Иногда какие-то подлые пони тревожили животных, избравших меня местом отдыха, и это меня расстраивало. Но их останавливали другие пони, знавшие, что это не то, чего бы мне хотелось, и это ободряло. Я была так рада, что в мире по-прежнему есть пони, заботящиеся о природе, как однажды и я.
Затем, от встречи к встрече стало приходить меньше пони. Когда-то их стало совсем немного. Количество стало быстро - на мой взгляд - убывать, пока наконец они вообще не перестали приходить. Что случилось и почему они перестали, я не знаю... Надеюсь, там не было никакого бедствия. Но это не стало мне причиной тревог. По сути, мне даже стало лучше. Больше не нужно было волноваться о пони, тревожащих животных. Иногда какие-то любопытные блуждали в лесах, исследуя, но их визиты были краткими и опасность для животных были низкой. Я радовалась.
Иногда я спрашиваю себя, на что бы это было похоже, снова стать пони. Жить так, как я однажды жила давным-давно. Даже при том, что большинство воспоминаний о предыдущей жизни стёрлось, я всё ещё могу помнить, как это было. Моя кожа была мягкой и нежной, совсем не такая крепкая кора, что покрывает меня теперь. Я могла двигаться, и могла летать, но я никогда не залетала слишком далеко. Не было нужды. Все мои друзья-животные были в одном месте. ...По сути, они, наверно, были единственными, в чьём окружения чувствовала себя комфортно. ...Да. Я помню, до ощущения спокойствия и мира, я жила с чувством страха и нервозности. Меня, должно быть, пугало всё. Я могла прыгать от собственной тени! ...Нет. Я не хочу той жизни. Не обратно в ту боязнь и трусость, наполнявшие мои дни. Я хочу оставаться такой. Полной ощущений, которые даёт мне природа, исполняя то, что она мне назначила. Мне хочется чувствовать благодарность животных, использующих меня как дом. Мне хочется продолжать жить, жизнью такой долгой, о какой пони может только мечтать. Да... Мне хочется оставаться деревом всегда. Жить среди своих сводных братьев и сестёр в этом прекрасном лесу, всегда зелёном в этом волшебном мире.
...Но как долго, интересно. Недавно выскочило что-то новое. Не так давно пони пришли в дальний конец леса, едя на странных металлических штуках. Крики природы раздавались по всему лесу, когда они уничтожили деревья, выровняли землю и стали строить что-то не от природы... Сейчас это поднялось и завершено, извергая в воздух дым. Это может быть тем, что вдыхают деревья, но оно слишком душит нас всех. Растения, животных, живые существа. И сейчас пони повторяют то, что сделали. Другой участок леса был недавно убран, пышный зелёный заменился шумом и чего-то скрипящего и видом густого дыма. Они продвигаются в этом направлении, и, если они продолжат, я могу быть следующей, кого срежут. Одной из тех, что умрут для нужд пони...
Большая часть моей памяти выветрилась. То же скоро ожидает и остаток, я уверена. Однажды я могу даже забыть, что я была пони. Однажды я могу забыть помнить вообще. Что будет потом, я не знаю. ...Но есть одно, что я знаю. Даже если я забуду, что точно означают эти мысли. Даже если всё моё прошлое будет стёрто. Умру я от старости, когда все мои ветви станут безжизненными и корни вырвутся бурей, или я умру так, чтобы пони могли продолжить своё разрушение всей зелени. Одно останется в моём сознании навсегда:
Меня зовут Флаттершай, и мне нравится быть деревом!