Подушка?..

Я ввалился в темную комнату, бухнулся на кровать, устало протер глаза и зевнул. Очередной поход в кино с друзьями завершился вполне удачно. Повеселились, надо сказать на славу, посему я чувствовал себя чуть ли не каким-нибудь средневековым воином, который восемь часов кряду без устали рубил врагов. Попросту говоря, устал я страшно.
Так что сейчас хотелось лишь одного – постелить уютную постельку, завалиться на боковую и спать, спать, спать…
Благо, возможное решение проблемы бессонницы, которая упрямо докучала мне на протяжении всей недели, проблема, которую я все это время пытался безрезультатно решить всеми известными мне способами (так-то: изнуряя себя упражнениями, лакая валерьянку чуть ли не литрами, часами слушая спокойную музыку и так далее) пришло из неожиданного источника – от моего хорошего, но забавного по манере поведения друга Андрея, который клятвенно пообещал, что после покупки ортопедической подушки я буду спать как убитый. Его дежурное «мне помогло, я отвечаю!» я уже не слушал. Заманчивая мысль вернуть себе нормальный, человеческий сон всецело поглотило все мое существо. Я решил последовать Андрюхиному совету.

Голова утопла в мягких объятьях моей новой подушки. Накрывшись теплым, обволакивающим одеялом я блаженно вздохнул, закрыл глаза и мысленно воздал хвалу Селестии за то, что сегодня всего лишь суббота, и завтра у меня будет предостаточно времени на то, чтобы завершить все свои незаконченные дела.
Как бы то ни было, время шло, а сон – нет. Глаза раскрывать не хотелось – чего доброго, упущу столь желанные сновидения, которые, казалось, вот-вот окутают меня своей мягкой пеленой.
Мерное тиканье будильника на тумбочке (моего злейшего врага, особенно по понедельникам) вдруг прервалось, и в комнате повисла полная тишина. Я раздраженно зажмурился еще сильнее и, поерзав в постели, повернулся набок. Вздохнул. Подождал еще. Захотелось кричать от злости. Нет, правда, ну что за дела? Неужто все настолько плохо? Сходить что ли на кухню, воды попить… Может хоть это поможет.

Я открыл глаза. Лучше бы я этого не делал. Вместо привычной, обыкновенной, ничем не выдающейся обстановки нагретой сонным дыханием комнаты меня окружал свежий летний воздух, деревья, цветочки. Вместо тонкой льняной простыни подо мной расстилался мягкий ковер из молодой зеленой травы. Вместо «чудодейственной» подушки – серый камень. Вместо одеяла… Стоп… Вместо рук у меня… Копыта? КОПЫТА? СТООООЯТЬ!
Ужас перед неизведанным сковал мое сердце. Дыхание спёрло. Тело ощущалось не так, как должно – все было как-то… Непривычно. Жуткая мысль бесцеремонно, без приглашения посетила мою голову. Нет, этого не может быть. Я – лошадь?!

Надежду мне вернуло воспоминание о том, что существуют некие загадочные «осознанные сновидения» (в которых мне, как человеку с очень плохим сном, побывать, естественно, ни разу не удавалось). Может, свершилось чудо, подушка возымела действие, и я как раз впал в такое состояние?
Я, конечно, в подобных вещах совсем не разбираюсь, и, возможно, все так и должно быть, но слишком уж натуралистично ощущал я на своем ныне покрытом шерстью теле мягкое дуновение ветерка, слишком уж неотступно ко мне в нос лезли характерные ароматы лета. Ценой невероятных усилий я поднялся на все четыре (!) ноги, оглянулся и… Разинул рот. Природа вокруг меня была, без всяких преувеличений, поистине прекрасна. Сон ведь. Окружали меня стройные ряды яблонь, освещенных ярким летним солнцем, зеленых и прекрасных. Легкий, теплый, приятный ветерок умиротворяюще шумел в кронах деревьев, тихо перешёптываясь со своими братьями-растениями. Птички, чирикая, посвистывая по-всякому, заливаясь своими чудесными песенками, беззаботно игрались между собой и скакали с ветки на ветку.
Ощущения, все равно, были самыми ненормальными. Ну не каждый же день вы становитесь лошад… В моём случае – конём, не так ли? То-то же. На ватных ногах я сделал несколько неуверенных шагов вперед, после чего потерял равновесие и рухнул на землю. Неприятные ощущения от падения не заставили себя ждать. Странно, слишком уж реалистично для сна… Нахмурившись и раздраженно отбросив скорбные мысли, я попытался приободриться, медленно встал и поплелся куда глаза глядят.

Следующей моей мыслью было что-то вроде: «куда же мне теперь идти?» Я оказался на неизвестной мне территории, не имея под рук… Копытом ничего, в полном неведении… Хорошо, что терять мне нечего, ибо я безнадежный топографический кретин, и заплутать в трех соснах для меня – не проблема.
Если это всё – сон, значит, я могу совершенно невозбранно творить все, что угодно. Ведомый этой спасительной мыслью, я вытянул непривычно длинную шею вверх, к ближайшей яблоне, и схватил зубами красное, сочное яблоко, которое так и просилось в рот. Пока я с удовольствием пережевывал сие чудесное порождение флоры, и размышлял о том, как же лошади обходятся без рук, в кустах кто-то робко зашуршал.
Кусок яблока застрял в горле. Я, широко разинув глаза поперхнулся и быстро шмыгнул за ближайшую яблоню. Кролик (а нарушителем моего спокойствия являлся именно он), напуганный не меньше моего, выронил краденую морковку из зубов и куда-то умчался. Я вперил взгляд в потерянный неудачливым кроликом овощ. Так-так, похоже, неподалеку отсюда живет кто-то цивилизованный… Странно, что эта мысль не пришла мне в голову раньше. Не живи здесь кто-нибудь, некому было бы посадить здесь эти яблони, правильно?.. Вдруг, обрывки разговора стали доноситься до меня.
– … значит, завтра ты идешь на Гранд Галопинг Гала?
– Ага, сестрёнка. Ты чего, забыла, я тебя сто лет назад об этом предупредила! – Любопытство с новой силой разыгралось во мне и я начал подкрадываться поближе к голосам. Раздался второй голос, который, судя по всему, принадлежал маленькой девочке:
– Но я так хотела, чтобы ты завтра помогла нам в поиске меток…
– Эпплблум, я обещаю, когда вернусь с Гранд Галопинг Гала, я не только подсоблю тебе и твоим подружкам, но и принесу с собой такую здоровенную кучу денег, что ты просто глазам своим не поверишь! На эти деньги мы тут ТАКОЕ сделаем! Йииииха!
Стойте… Эпплблум?! Казалось бы, при чем тут My Little Pony? Только не говорите, что я попал в Эквестрию. В мир, который населяют пони. Слишком уж это странно. Вернее, странно то, что мне еще хоть что-то кажется странным.

Я как можно бесшумней подобрался к ближайшему дереву, прижался к нему и осторожно, еле дыша, стараясь не производить лишних движений, высунул из-за ствола голову. Две милых пони, которые были точно такими же, какими они были нарисованы в сериале, – Эпплджек и Эпплблум, разговаривали между собой на полянке. На спине у Эпплджек висело что-то вроде коромысла, разве что в ведрах вместо воды были горы яблок.
– Ладно… – Протянула Эпплблум, сокрушенно опустила голову и побрела куда-то в одной ей известном направлении. Тут мне пришлось снова спешно спрятаться, ибо Эпплджек, кажется, повернула голову в мою сторону. Может, выйти из своего укрытия, и показаться на людях? Тьфуй, каких людях? Черт, как непривычно-то… Тем более, если это сон, то терять мне нечего. А если же это не сон? Нет, не может такого быть! Снова я выглянул из-за дерева, но на поляне больше никого не было. Потрещав опавшими ветками, я выполз на опушку, боязливо осмотрелся, после чего решил направиться по следам Эпплблум.
– А ты кто таков будешь? – Низковатый голос Эпплджек, раздавшийся сзади, испугал меня посильней любого ужастика, который я когда-либо смотрел. Она заметила меня!

Как некогда говорил господин Карлсон, как благодарными потомками, так и им самим прозванный в меру упитанным мужчиною в полном расцвете сил – «спокойствие, только спокойствие…»
Что ж, если я сейчас остановлюсь и попытаюсь заговорить с ней, то чего я ей скажу? Язык у меня подвешен не то чтобы ахти. Всегда придерживался правила: «если у тебя есть фонтан – заткни его».
Эх, ладно, стоит попробовать. Мне уже каким-то образом пару раз довелось выходить сухим из воды в подобных щекотливых обстоятельствах. Я сглотнул и неуклюже повернулся «к лесу задом, к ней передом». Эплджек, изучая меня с нескрываемым интересом, заняла выжидательную позицию. От этого я чувствовал себя еще неуютней. Я раскрыл рот и нерешительно заговорил:
– Я… – Тут я замолчал. И мне словно вожжа под хвост попала. Почти в прямом смысле этого слова, вы же всё ещё помните, что я пони? Молча, на удивление четкими, уверенными движениями и совершенно внезапно ноги чуть ли не сами понесли меня. Я пулей сорвался с места, и, что есть духу, помчался в другую сторону.
– Эй, а ну-ка стой! – Крик Эплджек донесся до моих ушей, но, естественно, подчиняться ей я не собирался. Не на таковского напала, так-то! Я даже не вспоминал и не хотел вспоминать те эпизоды MlP, в которых ЭйДжей бегала очень даже резво, и не думал о том, что ей догнать меня, по сути спящего (предпочитаю думать так), или же вчерашнего человека, который к своему лошадиному обличью привыкнуть не успел, наверное, не составит никакого труда. Впрочем, голова у нас чтобы думать, а ноги – чтобы ходить. Или же бегать. А на то, чтобы работать головой у меня не было ни секундочки свободной. Настал ваш час, ноги!

Что-то я увлекся бредовыми подробностями и понёс ахинею. Вернемся к повествованию.
Итак, я несся вперед, не разбирая дороги, по пути ловко минуя бесконечные яблони, камни, перепрыгивая через всё что попало, и копыта мои чётко выбивали ритм: «та-та-там, та-та-там, та-та-там…»
Долгое время я не оглядывался назад,. Когда же я наконец собрался с духом и посмотрел назад, то с удивлением обнаружил, что сзади меня… Никого нет! Я притормозил и с не меньшим удивлением обнаружил, что еле-еле могу перевести дыхание, настолько быстро я бежал. Неужели я оторвался от моей преследовательницы? С трудом отдышавшись, я осмотрелся и, как ни странно, нисколечко не удивился, что меня окружают все те же бесчисленные яблони.
Я сел на землю и со вздохом облегчения прислонился к ближайшему дереву, после чего смахнул со лба пот, закрыл глаза и крепко призадумался. Так-так. Приехали. Я опять в таком же неудобном положении, в каком был, когда только очутился туточки. Единственное, что я теперь хотя бы понимаю, это то, какой мир меня приютил в моём же сне: Эквестрия. Да, во сне. Но сильно легче от этого не становится; как-никак, мне надо исхитриться, сделать финт ушами и придумать, как поступать дальше.

Можно ВНЕЗАПНО нагрянуть в Понивилль. Нет. Чего доброго, в психушку упекут, если я стану там разглагольствовать о том, что я пришелец из другого мира. Хотя, постойте, нет же у них психушки здесь! Откуда ей взяться? Или же… Есть?.. По крайней мере, в сериале её не было. Как знать, вдруг подлые буржуины из Hasbro схитрили, наврали с три короба, и на самом деле мир Эквестрии далеко не такой светлый и добрый, и здесь есть и преступники, и психи, и каторжники? В таком случае, все «блага» современной цивилизации – и тюрьма, и психушка, и каторга имеются здесь соответственно?! Нет, путь в Понивилль мне пока что заказан. Уж чересчур рискованно.
Тогда что, - оставаться здесь? Ну, тут я вообще молчу, ибо это бесполезно. Я не могу сидеть в этом проклятом саду вечность, кушая одни лишь яблоки, и занимаясь чёрти-зная-чем. А может мне пойти в Понивилль и притвориться чужеземцем? Скажу что я, из… Из… О, Мэйнхеттена! И… И… Скрываюсь от закона? Нетушки. Сбежал? Нет. А, придумал, мой дом сгорел! Стоять, зачем в таком случае мне топать за тридевять земель сюда, в Селестией забытый Понивилль? Хм… Ага, мне надоела жизнь в большом городе, и я решил сюда переехать.
Замечательно. Кулстори. Теперь остаётся куда более насущная проблема. Надо выбираться из этого сада-лабиринта, в котором даже будь я с понтом под зонтом минотавр, то тыщу лет бы бегал в поисках выхода, и в итоге не нашел бы его.
Неожиданно для себя я зевнул, и решил вот что: прикорну-ка я прямо здесь, под этой яблоней, и под темным покровом ночи, точно заправский ниндзя, проберусь в город и разведаю обстановку. Ночью незаметно провернуть такую операцию будет значительно легче.
- Ладно, а дальше посмотрим… - пробормотал я, уже засыпая и зарываясь в куст, чтобы не спать прямо на дороге, и быть как можно неприметней. Удивительно, насколько хорошо мне спится во сне. Если бы я дрых также хорошо в реальности, процентов на двадцать я стал бы счастливей уж точно…

Так уж повелось, что всякий раз, как я открываю глаза, то оказываюсь в неизвестном мне месте. К сожалению, так оно и вышло снова. И это действует на нервы, знаете ли.
Я проснулся, сам не зная от чего, и то, что я увидел в момент пробуждения, меня совсем не обрадовало. Во-первых, яблочный сад сменился… Больничной палатой? Во-вторых, прямо перед моей койкой, на которую я был заботливо кем-то уложен, стоял необычного, потешного вида пони, с тёмно-оранжевой шерстью, косматой, взлохмаченной красноватой гривой и, - что самое страшное, вперившего свои тёмно-красные зрачки прямо в меня. Его странная улыбка до ушей и то, как безумно посверкивали его глаза, могло здорово перепугать даже огромного дракона, чего уж говорить обо мне, простом челов… Пони!
Обнаружив, что я наконец пробудился, он прям-таки засиял, запрыгал от удовольствия и радостно затараторил:
- День добрый, друг мой до-сна-охочий! – Я, ничуть не доверяя этому подозрительному типу, чисто инстиктивно еще сильнее закрылся одеялом и выдавил из себя:
- Здравствуйте…
- Как приятно видеть вас здесь, друг мой любезный! Для меня большая честь видеть вас здесь!
- Я… Тоже очень рад. – В полном недоумении промямлил я.
- Скажите, а у вас фунт-два лиха не найдётся? И почём? – С такой же наивно-добродушно-безумной миной на лице наклонил голову мой собеседник.
- Что?! – Опешил я.
- Друг мой непонятливый, я вас умоляю! Продайте мне хотя бы один фунт лиха! – Что ответить этому странному пони, я не знал. Несколько секунд помолчав, я, подавленный его пристальным, пронзающим до глубины души, выворачивающим наизнанку сумасбродным взглядом, вымолвил:
- Но, у меня ни единого фунта… Лиха… - Умалишённый заметно приуныл. Весёлый огонёк в его глазах почти потух, улыбка потихоньку сползла, уши обвисли, а голова стала медленно клониться вниз. Я не ожидал, что мои слова произведут такой… Потрясающий эффект, и что этот пони окажется настолько чувствительным. Наверное, он всю жизнь искал того, кто продаст ему хотя бы один фунт лиха… Но никто, его, бедного, не понимает. Ни у кого нет даже малюсенького грамма лиха, чтобы продать ему.

Пока он горевал, я осмотрелся вокруг. Ничего особенного. Небольшая каморка. Три койки. На одной из коек, громко храпя, возлежал силуэт ещё одного пони. Посреди комнаты гордо воздымался стол. На столе стояла ваза с цветами и были разложены какие-то продукты. На дворе была ночь – это было видно, если посмотреть в средних размеров окно на стене. Еще (что очевидно), здесь была дверь (хотя, если честно, я уже был готов к восприятию любого бреда, и не окажись здесь её, я не сильно бы удивился). На вид довольно прочная (выбить её и утекать не получится). Следовательно, я попал в…
- О, о, о! Друг мой предприимчивый, а не хотите ли приобрести мёртвого осла уши? – Внезапно воскликнул сумасшедший, изрядно меня перепугав и сбив ход моих мыслей.
- Нет. Простите, не нужны мне ваши ослиные ухи, понятно? – Раздражённо процедил я сквозь зубы. – Я направил свой взгляд на него, и глаза наши встретились. – Я спрашиваю, понятно?! – Рыкнул я. Сам не ожидал от себя такой злобы. Да уж, этот пони здорово мне надоел. Обычно меня не так уж и просто вывести из себя.
- Нет так нет, чего уж там! – Весело пропел мой собеседник и пожал плечами, после чего немедленно продолжил: – А где купить можно, не знаете, друг мой всезнающий?
- НЕТ, я НЕ интересуюсь ушами мертвых ослов, и НЕ имею НИ малейшего понятия, где их можно достать!!!
- А дырка от бублика, по дешёвке, вас случаем не прельщает, а? – Столь же упрямо и с назойливой жизнерадостностью гнул он своё.
- НЕТ!!
- Ага, друг мой разборчивый, возможно, вас заинтересует сломанный прутик из Вечнодикого Леса? – Оптимистично предположил тот.
- НЕТ, НЕТ, НЕТ, И ЕЩЁ РАЗ НЕТ!!! – Закричал я, ибо был больше не в силах терпеть эту пытку.
- Что ж, тогда… - На краткое мгновение прервал свой поток слов надоедливый незнакомец, задумавшись.
- Уважаемый, дайте поспать, а… - Упавшим голосом перебил его я. Крики на него не воздействовали, надо пойти другим путём.
- Без проблем, друг мой! – Без малейшей нотки обиды в голосе отозвался безумный, и, повременив мгновение-другое, с довольным видом добавил: – Приятных снов! – С этими словами он развернулся, и, мурлыкая себе какую-то мелодию под нос, направился к своей койке.

- Ох, ёлки-палки… – Тихо выдохнул я, повернулся головой к стене, попытавшись успокоиться и собраться с мыслями. Спустя несколько минут к храпу третьего пони присоединился храп моего недавнего собеседника.
Итак. Похоже, я попал в психушку. Забавное совпадение. Может, мне здесь и место, что мне такие бредовые сны снятся? Хм. Наверное, я слишком неосторожно спал. Знал же, что укрыться получше надо! Вероятно, Эплджек или ещё кто-нибудь обнаружил меня и перетащил меня сюда. Теперь мне не остаётся ничего, кроме как покорно ожидать решения судьбы-злодейки.
Около нескольких часов я, не думая ни о чём, неподвижно валялся в кровати, пытаясь вздремнуть. Триклятая бессонница, и тут меня настигла. Хотя оно и ясно – я вроде как неплохо выспался до этого днём.
- Кхм. – Надо мной раздался сухой кашель, который явно был издан не просто так, а с целью привлечения к своей персоне внимания. Я не среагировал.
- Кхм-кхм! – Настойчиво повторил кто-то надо моим ухом. Я не поддался на провокацию и предпочел снова проигнорировать призыв. «Продолжение банкета» не заставило себя ждать:
- Сэр, я к вам, между прочим, обращаюсь! – Послышался голос, в котором звучали неприкрытые надменные нотки.
- Ну-ну. – Равнодушно бросил я.
- Это невыносимо! – Голос неизвестного возмущённо задрожал. – Вы, сэр, подлейший из всех правителей Эквестрии, правивших одной из частей её обширной территории за всё время её, Эквестрии, существования! – Я не выдержал и… Прыснул от смеха. Не ожидал я такой реплики. Это уязвило моего новоиспечённого собеседника до глубины души и он в сердцах воскликнул:
- Еще раз повторяю, это просто нестерпимо! Я требую, чтобы вы, о надменный король, обратили на меня внимание, как и полагается царственным особам! – Неизвестный просто задыхался от праведного гнева, который охватил всё его существо. Мне стало интересно, во что это всё выльется, так что спокойно я повернулся к нему лицом и присел. Теперь же передо мной стоял худощавый серый пони, с высокомерным выражением лица, светлой гривой и такими же длинными, светлыми, висячими усищами.
- Я вас слушаю, о, «сэр». – Нагло и насмешливо ухмыльнулся я.
- Вы, о бесчестный, пересекли священные границы между нашими государствами!! Вы…
- Мне кажется, это вы её пересекли… - Сочувственно улыбнулся я, продолжал потешаться над сумасшедшим. При этом я указал ему копытом на то, что он почему-то стоит рядом с моей койкой, вместо того чтобы мирно спать в своей. Такого мой «правитель» вынести не смог: дыхание его участилось, лицо приняло выражение, подобное тому, когда вы обнаруживаете у себя в штанах майского жука. Он гневно прошипел:
- Ну всё… Это война! – С этими словами он угрожающе ударил копытом по земле и воскликнул: - Генералов ко мне! – Тут началось что-то поистине звезданутое. Всё то, что я видел до того в этом безумном мире, не могло сравниться с тем безумием, которое началось в сей момент.
Да-а-а, Эквестрийская война такая суровая… Он повернулся ко мне спиной и разговаривал с тремя воображаемыми генералами, которые «окружали» его. Этот псих отдавал им командирским тоном, не терпящим возражений, приказания, сухо описывал преимущества и недостатки противника, постоянно сверяясь с невидимыми донесениями разведчиков и тыкая в «карту» (вырванный листок из блокнота). Слушал их донесения, дотошно осведомлялся о состоянии войск в общем, об их боевом духе. По-отечески обнимался с генералами, желая им удачи перед их «уходом на войну».
После этого он обратился с речью к своей доблестной армии, в самых ярких красках расписав подлость и гнусность соседей, приободрял своих солдат, говорил, что «наше дело правое», что «враг будет разбит», и что разбит он будет «малой кровью, могучим ударом».

Проделав это, он снова соизволил развернуться ко мне и бесцеремонно указал на меня копытом, едва не ударив меня по лицу:
- Что ж, сдавайтесь, сударь. Вы же не хотите кровопролития между нашими двумя народами, не так ли? У нас больше войск, один наш бравый солдат стоит сотни ваших, множество союзников в любой момент готово прийти нам на помощь! Вы обречены! Пожалейте свой народ, во имя всеобщего блага, о беспощадный тиран и сдайтесь добровольно. Мы гарантируем вам почётную капитуляцию.
- Ну, так и быть. – Едва сдерживая смех, произнёс я. Дальше произошло именно то, ради чего я согласился на этот «мир». Теперь он на протяжении где-то получаса беседовал сначала с генералами, потом выступал перед своим народом, перед «победоносной» и «славной» армией, которая действительно разбила врага «малой кровью» и «могучим ударом». Обсуждал со мной, с моими и своими дипломатами условия мира (я согласился почти на все «условия», хотя пару раз возразил, что привело к буре эмоций со стороны сумасшедшего) и, в конце концов, он с помпой и фанфарами отпускал пленных моей страны по домам. «Во даёт» - подумал я (то бишь, худший в истории король), когда уставший от великих свершений правитель всей Эквестрии утомлённо, но с нескрываемым чувством собственного достоинства, гордо поднятой головой и видом победителя побрёл к своей койке. И, даже плюхнувшись на кровать, он, отпивая воображаемое вино (воду из стакана), мудро и справедливо вершил судьбы государства и то и дело успешно разрешал многие внутренние проблемы: что-то бормотал себе под нос, отдавал приказы гонцам, губернаторам, дворянам, и так далее.
Но я скоро перестал его слушать, снова прилёг и повернулся к стене. Где-то около двух часов я пролежал, и, наконец, когда солнце стало потихоньку вылезать из-за гор, и первые пони вышли на улицы безмятежно спящего городка Понивилля, то я, усыплённый монотонным бормотанием Императора-Всея-Эквестрии, тихо и мирно заснул… Наконец-то…

Разбудил меня скрип ключей в замочной скважине. Солнце светило уже вовсю, за окном слышался весёлый гомон многочисленных пони и пение птичек. Полагаю, сейчас было около часов десяти утра. Воистину удивительно, что я проснулся там, где я ожидал.
В нашу комнатку вошли двое, судя по головным уборам, врачей. Если бы я мог, то бросился бы к ним на шею, ибо ночь, проведенная в обществе двух психов, это было что-то воистину изматывающее, несмотря на то, что наблюдать за вторым сумасшедшим было довольно забавно. Страшно хотелось пообщаться с нормальными люд… Фу, да чего это я? С нормальными пони.
Два моих сопалатника не обратили ни малейшего внимания на вошедших, и продолжали храпеть в такт, но их это и не касалось. Одна из них, кобылка, с улыбкой сказала мне:
- Пройдёмте с нами. – Я отказываться не собирался. Правда, я не знал, куда меня поведут – возможно, на суд, за кражу яблок, но их пришествие подавало хоть какую-то надежду на спасение. Пока меня выводили за дверь, второй (жеребец), с милейшей, отеческой улыбкой на лице разъяснил мне, что сейчас меня поведут к психиатру, который проведёт со мной беседу. Вот он, мой шанс на спасение! Я заметно воспрянул духом.
Пока меня вели по коридору к кабинету, одна лишь мысль не давала мне покоя: чего же я скажу этому психиатру?!

Итак, меня привели в кабинет, и, хлопнув дверью, оставили меня наедине с психиатром. Его кабинет представлял собой довольно просторную комнату, в центре которой стоял стол, заваленный бумагами. На белых стенах висело несколько средней паршивости пейзажей, а на тумбе был водружён аквариум. Вот, пожалуй, и всё, что можно сказать интересного об этом ничем не замечательном помещении.
Психиатр – немолодой пони с тёмно-синей шерстью, серой гривой и козлиной бородкой (забавно, пони с козлиной бородкой), в великоразмерных очках, нелепо нацепленных на нос, занимал место за столом, уткнувшись носом в газету. Прошло секунд пять, прежде чем он в кои-то веки заметил меня, зашевелился, скептически кашлянул (в адрес газеты, надеюсь), шустро скомкал газету и швырнул её в мусорку, стоявшую неподалёку.
- Та-а-ак-с, прошу, садитесь. - Сказал он своим хрипловатым голосом, поправил огромные очки и радушно улыбнулся. Я (слава Селестии), ни разу не был на приёме у психиатра, и чего он может выкинуть, я просто не знал, и знать не мог. Я кивнул, на всякий случай натащил на лицо самую дружелюбную улыбку, которую только мог сделать (при этом постаравшись не выглядеть идиотом), после чего сел на стул. На протяжении нескольких мгновений психиатр внимательно изучал меня с головы до копыт, но потом вытащил из тумбочки блокнотик, карандаш, и, наконец, представился:
- Меня зовут Экхам. Ваше имя? – По привычке я едва не ляпнул «Юрий», как вдруг светлая мысль озарила мой смущённый разум…
- Гай. Юлий. Цезарь. – Отчеканил я, едва сдержав хитрющую ухмылку. Действительно, какой резон мне открывать моё настоящее, но совершенно обыкновенное на Земле имя, если я нахожусь в другом мире? Согласитесь, что примерить на себе имя величайшего Римского императора – это неплохая идея. Куда поэтичней прозаичного «Юрия». В ответ на это психиатр слегка кивнул, после чего чиркнул карандашом в блокноте. Чего же он там такого записывает?..
- Насколько я понимаю, вы - художник? – Спросил он, взглянув на меня из-под приспущенных очков. Хорошо, что он спросил, иначе я рисковал бы во время последующего разговора здорово сесть в лужу. Как же я мог забыть о том, что у меня на боку метка с изображением мольберта? И действительно, в каком-то смысле моя принадлежность к братии художников правдива, ибо я довольно сильно увлекался рисованием в реальной жизни и уже около трёх лет учился рисовать на графическом планшете, и получалось у меня довольно-таки неплохо. Правда, картинками, нарисованными карандашами или же красками, я не портил бумаги уже очень давно.
- Ага. – Хмыкнул я.
- Хорошо. Откуда вы… Родом, Гай Юлий Цезарь?
Нет, ну это уже полицейский допрос какой-то, а не безобидный приём у врача. Хотя ладно, правила игры здесь устанавливаю не я, придётся импровизировать. И я, набравшись наглости, начал творить…

Остаётся надеяться, что в своём рассказе я был последователен и выглядел достаточно уверенно (хоть временами и запинался), и что история моя была более-менее связной. Как мне кажется, прокатить должно – будь я на его месте, поверил бы, настолько я вдохновлённо вжился в роль обиженного судьбой-злодейкой несчастного пони (вот мне и пригодились в жизни пять лет занятий в школьном театральном кружке), у которого когда-то было всё – семья, деньги, спокойная, размеренная жизнь, а теперь нет ничего.
Чего же я такого наплёл, спросите вы? Какой лапши я навешал на уши этому Экхему?
Итак, забудьте о том, что я - человек. На самом деле я – простой художник из Мэйнхеттена. Жил я себе тихо-мирно в своей квартире вместе с семьей, рисовал обыкновенные картины, дни текли один за другим, короче - ничего особенного не происходило. Как вдруг… Несчастье! Страшная беда постигла меня и разрушила всю мою жизнь! Пожар! Под аккомпанемент треска пламени и криков о помощи, в палящей симфонии смрада, огня и дыма я, не жалея себя, едва не погиб, мужественно вызволяя родных из плена бушующей стихии. Но, судьба не была к нам благосклонна, и проход, через который я и уцелевшие члены моей семьи могли спастись, завалило балками. И эту проблему решить было невозможно. Мы, увидев и осознав это, заплакали, обнялись в последний раз, попрощались с жизнью и друг с другом, легли на пол и закрыли глаза… Надежды на избавление больше не было…
Очнулся я уже в больнице. Оказывается, я был единственным, кого спасатели смогли вырвать из цепких лап смерти. Все мои родные, все, все до единого погибли в этом адском пламени.
Печали моей не было границ. Несколько дней я оплакивал погибших… Поскольку почти ничто меня более не связывало с суетой большого города, я решил исполнить свою давнюю мечту – съехать из этих ужасных каменных джунглей в тихий городок под названием Понивилль. Оправившись спустя несколько времени, я обратился в страховку, получил деньги, собрал скудные остатки моего имущества, простился со всеми своими друзьями, знакомыми, приятелями и отправился в дальний путь…
Но, страшное несчастье постигло меня снова. Бриллиантовые псы подстерегли меня чуть ли не сразу после того, как я сошёл с поезда и уволокли в кусты. С большим трудом я умолил их о пощаде, и они даже пальцем меня не тронули, но, как бы то ни было, они отняли у меня всё до последней монеты…

- И вот, в таком ужасном, подавленном состоянии, я на последнем издыхании доплёлся до яблочной фермы в Понивилле. - Завершил свою проникновенную речь я, горестно вздохнув. – Дальше вы, наверное, всё знаете.
Ответом на мою тираду было лишь то, что психиатр снова равнодушно кивнул, снова коротко чиркнул что-то в своём таинственном блокноте, и снова обратил взор своих прищуренных глаз на меня. Мне даже как-то обидно стало. Как-никак, я тут ему душу излил, а он…
- Та-а-ак-с… - Его интонация не предвещала ничего хорошего. Неужели не поверил? От этой ужасной мысли я стиснул зубы, но, по счастью, сумел сохранить невозмутимое выражение лица.
– Что ж, Гай Юлий Цез…
- Можно просто Цезарь. – Прервал я его, не ожидая от себя такой смелости. Он, опешив не меньше моего, бросил на меня неодобрительный взгляд и продолжил:
- Что ж, Цезарь… У меня есть к вам ещё несколько вопросов…
Не вижу смысла описывать наш дальнейший разговор. Скажу только, что чем больше мы беседовали, тем спокойней и расслабленней выглядел мой мучитель. В процессе он продолжал упорно записывать что-то в свой таинственный блокнотик.
Когда вопросы исчерпались, то психиатр кивнул, довольно хмыкнул, закрыл блокнот и положил его в тумбочку вместе с карандашом. После этого он торжествующе произнёс:
- Поздравляю вас. Вы совершенно здоровы. – Радости моей не было предела. Вспомнилась Рэйнбоу с её коронным «ohmygoshohmygoshohmygoshohmygoshohmygosh», но я сумел сдержать вихрь эмоций и с чистой совестью пожал протянутое мне копыто.
- Прошу прощения за то, что вам пришлось потратить здесь время впустую. Эпплджек нам так ярко расписала ваше безумие, что у нас сомнений никаких не было, что вы не в себе.
- Так это она притащила меня сюда?..
- Да-да, именно. Привезла вас в тележке. – Тут он засмеялся – спящего так крепко, что даже звон всех Кантерлотских колоколов вас не разбудил бы.
Так-так, с ЭйДжей я ещё разберусь потом…
- Позвольте поинтересоваться… - Обратился к нему я.
- Нда-да?
- А кто эти двое, с которыми я лежал в одной палате?
- А, эти… Первый это господин Иконий, историк. Представляете себе, он писал книгу по истории Эквестрии, как вдруг ни в одном из источников не нашёл какой-то там… Даты. Родня его до нас едва дотащила – настолько его потряс сей возмутительный факт. Надо сказать, он никогда не отличался особо приятным нравом, а после своего помешательства – так вообще. Второй месяц уже с ним бьёмся, всё никак не завершим начатое. Хорошо ещё, что он теперь поспокойней стал, раньше вообще невозможно было с ним рядом находиться. – Я хихикнул, вспомнив его «великие свершения», после чего спросил:
- А второй?
- А, этот… Махнул копытом Экхем. – Это наш «ветеран». Полгода уже у нас торчит тут. При каких обстоятельствах он свихнулся – неясно. Пока был нормальным, продавал себе всякие там фрукты овощи. А потом оп – и стал вместо них втюхивать всем вокруг несуществующие, бесполезные вещи.
- Да уж, это я уже… На себе испытал. – Тихо проворчал я.
- А ведь хороший парень был. – Невозмутимо продолжал психиатр. – Ну да ладно, и его вылечим.
- Ну… Спасибо вам за всё, доктор, я, пожалуй, пойду…
- Да, конечно. До свидания.
- До свидания! – Помахал ему копытом я, находясь уже у порога. Вдруг, Экхем встрепенулся и крикнул:
- Постойте! – Я обернулся. - Обратитесь к мэру, говорят, как раз пара домов, из которых съехали хозяева, свободна.
- Спасибо!
- А если понадобятся деньги, обратитесь тоже к мэру. Она расскажет вам, что делать, вы же вроде как без единого гроша за душой. В конце концов, если будете очень нуждаться – обращайтесь ко мне. Помогу, чем смогу.
После бесконечных вежливых прощаний, благодарностей и инструкций я, наконец, покинул кабинет и дружелюбного врача, а вслед за этим и здание, в котором мне довелось провести самую странную ночь за всю мою жизнь.

Я вышел на свет Селестиев и с непривычки зажмурился от яркого солнечного сияния. Что ж, всё оказалось не так просто, как я ожидал, но теперь я на свободе, полный решимости, и, что главное – я знаю, что мне делать в самом ближайшем будущем! Возможно, ради этого стоило один раз побывать в дурдоме.
Пока что лишнего внимания к своей, как говорил сумасшедший историк Иконий, «царственной» особе я привлекать не хотел. Где была мэрия, догадаться было несложно, и я просто пошёл в центр, ни у кого не о чём не осведомляясь, ни с кем ни о чём не заговаривая.
А вокруг меня кипела, бурлила жизнь. Солнце было ещё не в зените, и городок крайне оживлённо шумел, ибо болтовня, споры, смех, редкие возгласы и стук копыт по земле слились в единый голос. Пони всевозможных расцветок, с разнообразнейшими причёсками, пони различных возрастов и полов постоянно попадались мне на пути. Некоторые не обращали на меня ни малейшего внимания и проходили мимо, занятые своими делами или же болтая между собой. Некоторые бросали на меня недоумевающие или же пытливые взгляды. Кто-то тут же отворачивался, кто-то на протяжении какого-то времени продолжал внимательно меня изучать. Кто-то потом даже перешёптывался со своим соседом.
Но больше всего, конечно же, в данный момент я опасался встречи с Пинки Пай. Если вы вспомните самый первый эпизод, то поймёте, почему…
Несколько раз мне попадались знакомые лица – кажется, в толпе я разглядел Бон Бон и доктора Ктокопыто, а также пару-тройку пони, имён которых я вспомнить не мог. Кроме того, в небе со скоростью молнии пронеслась Рэйнбоу Дэш, скорее всего, отрабатывающая очередной трюк.
Любопытно, что Понивилль оказался чуть ли один в один таким же, каким его изобразили в сериале. Всё так же мирно, красиво, дружелюбно и идиллически. Пару раз я останавливался, чтобы рассмотреть тот или иной дом, и с удивлением осознавал, что это самое здание я уже видел в одной из серий. В любом случае, до городской ратуши я добрался без приключений. Хоть это пошло по плану.
После недолгого разговора в мэрии, который я, опять же, не вижу смысла описывать, ибо после приветствий я всего-то представился, повторил свою душераздирающую историю, и осведомился, «где у вас можно тут корни пустить». Оказывается, один домик был свободен. Хорошо, что он находился на окраине; сейчас лучше слишком не «светиться». Потом последовала недолгая разборка с документами-бумажками. Затруднительней всего мне было расписаться. Еле-еле, с огромным трудом, я, сжав ручку в зубах, накалякал какую-то непонятную косо-кривую закорючку, которая отдалённо напоминала мою настоящую подпись. Одно мне осталось непонятным – почему у меня не спросили каких-либо документов, которые бы подтверждали, что я -действительно тот, за кого себя выдаю. Возможно, здесь замешана какая-то хитрющая магия. Ручка, что ли, у них заколдованная?
Проблема с деньгами тоже была решена вскорости – мне был выдан небольшой заём, по меньшей мере половину которого я должен был отработать в течение месяца. Как это сделать, я пока что не имел ни малейшего понятия...
Здание мэрии я покидал в ещё более вдохновлённом состоянии духа, чем то, с которым я в него входил: всё-таки, не каждый день вам дают начать житие-бытие с абсолютно чистого листа.
У меня было всё для того, чтобы начать здесь новую жизнь: немного денег, крыша над головой и, конечно же, вера в светлое будущее.
Мой пыл немного поутих, когда я преступил порог моей новой хижины. Вам не послышалось, именно что хижины. Мебели в сием славном одноэтажном строении не было совсем, за исключением уродливого, ветхого деревянного столика и сиротливо притулившегося в уголке потрёпанного дивана. Вместо занавесок на окнах висели какие-то непонятного вида и цвета тряпки. Повсюду пыль, грязь, паутина. На обшарпанных стенах были несообразно налеплены клочки давно выцветших обоев. Комната - всего одна (хоть и с камином), неприглядная уборная, доисторическая ванна и подвальчик (по сравнению с которым Северный Полюс показался бы тропиками) не в счёт. Исследовав свои небольшие владения, я невольно ахнул и аж сел на землю. Начать жизнь с чистого листа, говорите? Кхм. Грязноват лист, вам не кажется?..
Как бы то ни было, главное – не падать духом. Пока я в задумчивости зашторивал окна, предохраняясь от любопытных глаз, мне почему-то вспомнилось несколько строчек из одного стихотворения Тютчева:


Я вздохнул и плюхнулся на встретивший меня ужасным скрипом и треском диван. «Молчи, скрывайся, и таи…» - пробормотал я с закрытыми глазами и потёр лоб копытом. Так. Надо действовать. Для начала неплохо было бы смотаться на рынок, купить чего-нибудь поесть. Я был настолько голоден, что казалось, сейчас съем даже этот диван; у меня и маковой росинки во рту не было со вчерашнего дня. Только чуть-чуть воды выпил в палате.
Во-вторых, надо купить бумаги, ведь я, как-никак, художник! Пфф… Художник… Сомневаюсь, что я смогу сотворить что-нибудь стоящее, держа инструмент не в руках, а во рту. Я бы сейчас голову на отсечение бы отдал, если бы мог заместо копыт получить нормальные руки.
Но, делать нечего. Надо выкручиваться. Можно одарить местных благами импрессионизма, ибо это требует куда меньших навыков, и можно будет бездумно следовать принципу – «нарисовал-уродливо-зато-сколько-мыслей-и-чувств-в- картине-выразил» Хотя, навряд ли получится. Это у нас импрессионизм – целое направление. На одного художника, который так будет писать картины, они наверняка посмотрят как на психа, и опять посадят меня в пресловутый сумасшедший дом… Бррр, у меня уже фобия какая-то…
Охваченный этими невесёлыми мыслями, я на полном автомате пробормотал: «Сижу за решёткой в темнице сырой…» - Стойте-ка…

Пушкинские строки пришли мне на ум, и пришли мне не просто так, а привели с собой спасительную мысль. Я бодро вскочил с немилосердно скрипящего дивана, и по моему лицу расплылась широкая, довольная улыбка.
Э-ВРИ-КА, черт её побери, Э-ВРИ-КА!!!

Я поспешил отправиться в новый, не менее опасный и трудный поход по Понивиллю за продуктами, бумагой, а также за веником и прочими предметами «роскоши», с помощью которых приведу свою хатёнку в более-менее приличный вид. Не терпелось приняться за работу.
Поначалу всё пошло относительно гладко. Мне не составило труда закупить еды, похоже, что день был воскресный (или как это тут в Эквестрии называется), рынок был открыт для всех желающих. На вопросы рыночных пони, кто я таков и откуда взялся, я коротко отвечал: «новенький», на что мне ответствовали поздравлениями с новосельем и предлагали отметить. Слишком уж дружелюбны тут все, даже странно. Я говорил, что не отвергаю такой возможности, но, (по крайней мере, сейчас) я страшно занят.
А вот после покупки веника меня поджидала неожиданность: Твайлайт Спаркл…
После того как я покинул уютный магазинчик с предметами быта, то, погружённый в свои думы, не заметил, что нос к носу столкнулся с Твайлайт, спокойно шедшей по своим делам.
- Извини, Твай… - Я запнулся. Чёрт меня дёрнул сказать её имя!! Видимо, Твайлайт была удивлена не меньше моего, и, хоть и с удивлённой интонацией в голосе, но нашлась, что ответить:
- Эм… Это вы меня извините, но… Кто вы… Такой, и… Откуда вы знаете моё имя? – Оцепенела она. Надо было действовать быстро, решительно:
- Эээ… М-меня зовут Цезарь, да! Будем знакомы-очень приятно-до-свидания! – Выпалил я на одном дыхании, и, натянув на лицо дружелюбную улыбку, пожал ей копыто.
- До свидания… - В полном недоумении произнесла фиолетовая пони. Я не стал медлить и скорым шагом скрылся в толпе. Ради всего съестного, лишь бы она не подняла особого шума!..

Вернувшись домой, я в первую очередь с огромным удовольствием закусил свежеприобретёнными яблоками, после чего, воздав хвалу своей незабвенной учительнице по литературе, Галине Андреевне, сел… Не рисовать, как я хотел сначала. Я сел писать стихи. Ну, не то что бы писать…
«Погиб поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой…» - задумчиво бормотал я, грызя карандаш и изо всех сил пытаясь вспомнить, что же там было дальше.
«С свинцом в груди и жаждой мести… Жаждой мести…» - Продолжал соображать я - «…Поникнув гордой головой!» - Торжествующе воскликнул я. Ай да Цезарь, ай да сукин сын!
Короче, если вы ещё не догадались, чего я придумал, тогда поясню: я решил переписать те стихи, которые когда-то задавала нам зубрить дома наша училка по литературе. Гениально же! Кто сможет здесь обвинить меня в наглом плагиате? Никто. Откедова им знать, кто такой Пушкин, Лермонтов, Тютчев, и прочие классики? Ниоткуда. Главное, чтобы память не подвела. Но у такого метода, имелись, конечно, свои недостатки, и причём серьёзные.
1) Стихотворения рано или поздно закончатся, но, на моё счастье, Галина Андреевна усердно исполняла свой преподавательский долг, и уже давно начала нас прям-таки пичкать зубрёжкой на дом.
2) Память у меня неплохая, но я всё ещё простой смертный, и, естественно, что-то я подзабыл, что-то вообще выпустил из памяти за давностию лет.
3) И, наконец, придётся переделывать стихотворения под местные реалии. Возьмём, к примеру, Лермонтова:


Сомневаюсь, что в Эквестрии жил Байрон хотя бы в количестве одной штуки. Так что бездумно переписывать – это не наш метод. К сожалению, у меня никогда не было особой тяги к поэзии, я уж молчу о том, чтобы сочинять что-нибудь своё. Так, высосал из пальца пару уродцев когда-то давно, но это не в счёт.
Ну да ладно, это все ждёт меня в дальнейшем. Сейчас меня волнует лишь настоящее.

«И вот: на мне кафтан с громадными карманами, а в руке моей не стальное,
а гусиное перо. Передо мною горят восковые свечи, и мозг мой воспален.»

Казалось бы, при чём тут Булгаков?..
Остаток дня я провёл в тяжёлых умственных напряжениях. Грызя карандаш, в муках душевных ломая голову и меряя шагами комнату, я вспоминал, вспоминал, вспоминал, вспоминал, вспоминал… Мне бы хоть один томик Лермонтова сейчас… Хоть один… Эх… Терпи, Цезарь, знаменитым на всю Эквестрию поэтом будешь!
Как бы то ни было, к вечеру «собрание сочинений» было готово. Под моё горячее копыто попали многие стихотворения, и, я уверен, что, догадайся кто-нибудь в реальном мире подсоединить к гробам этих, как юла вертящихся в своих гробах авторов электрогенераторы, то он совершенно бесплатно получит море электроэнергии; где-то я довольно-таки сильно поменял многие слова, где-то попросту убрал строфы, где-то добавил отборной отсебятинки, ну а где-то вообще в корне изменил всё. И не всегда в лучшую сторону. Искусство требует жертв, как-никак!
Засыпая, я думал о том, куда мне теперь податься с этой кипой бумаги, на которой неаккуратным почерком было начертано великое множество слов.
Решу завтра. Утро вечера мудренее.