Пегас усмехнулся.
- Это, как раз таки серьёзности, приколы после этого только начались... В течение нескольких дней я мучался от озноба, чувствуя, как день за днём, час за часом, тепло уходит из меня. Дошло до того, что я мог сделать из горячего шоколада мороженное едва лишь взяв кружку с ним в копыта. Если бы не помощь друзей, особенно Акселя и Акса, всё было бы ущё хуже...
Тем не менее, даже не смотря на помощь друзей, в определённый момент я понял, что мне каюк. Я мог оставаться и дальше в Клубе, сидя чуть ли не в самом камине и заливая в себя столько крутого кипятка, что у меня едва не лопалось брюхо - или же я мог, как и положено выходцу из славного Клаудсдейла, встреить судьбу морда к морде, не прятаться от неё, а стремительным галопом понестись ей навстречу... Я выбрал второе. Я встал, стряхнул с себя хандру - и пусть ноги едва держали меня, а собственные копыта казались мне также далеки, как далека земля в полёте, я твёрдо решил не оступать. Я смело ринулся из Клуба, встал на дыбы, расправил крылья, и...
И вот тут я даже и не знаю, как сказать... Знаете это забавное ощущение, когда ты совсем не чувствуешь своё тело, смутно осознаёшь что вокруг что-то происходит, но даже и представить себе не можешь, что значит "вокруг", "происходить" и прочие мелочи, типа времени, пространства и свобственного "я"? Надеюсь, что это чувство вам неведомо - ибо примерно так себя и чувствует тот, кто в несколько мгновений из живого, борющегося за жизнь пони, превращается в ледяную скульптуру.
Однако, всему приходит свой конец, кончилось и это. Однажды я вновь ощутил ветер, свет, звук и, что немаловажно, ощутил что на лбу у меня что-то очень холодное и мокрое. Это была сосулька, которая медленно кренилась до тех пор, пока не свалилась мне под копыта. С которыми тоже не всё было в порядке: левое переднее было натёрто настолько, что его блеском можно было ослеплять - клянусь, в него ещё два дня можно было смотреться как в зеркало! Но и это не всё: завершали представшую передо мной картину реальности ледяные сани, стоящие перед ними друзья, окружающие белую единорожку, и Соарин, сидящий рядом со мной, в кепке, и с блюдцем полушек в копытах. Как оказалось, пока я стоял перед Клубом, какой-то шутник примастил мне на лоб сосульку и меня, с расправленными крыльями и таким вот импровизированным рогом, стали выдавать за статую Селестии.
Насколько я понял, мои друзья за то время, что я был... М-м-м... Недееспособен, успели совершить путешествие к тем же руинам (и, кажется, у них оно прошло куда менее гладко, чем у меня).
Жаль, что по понятным причинам, я не могу рассказать, что происходило в промежутке между моим рывком на встречу судьбе и пробуждением. Про это лучше спросить у тех, кто мне помог - у Пайро, Акса, Ясногривого, или Акселя...