Жанр:повседневность/флафф (ну как называется то, где нет ничего кроме доброты? В общем, Дружбомагия во все поля.) Ну и приключения будут (но все потом...)
Приятного чтения!
У ярых сторонников «чтобы все было по канону, отсебятины — нини» может припечь.
Сеттинг по дружбомагичности старался максимально приблизить к канону.
К сожалению, сеттинг в основном был построен на социо-биологических идеях, навеянных Ницше. (Философии нет!)
Глава I.
Еще одно прекрасное утро еще одного прекрасного дня.
Ссылка на ГуглДокс
Спойлер
Еще одно прекрасное утро еще одного прекрасного дня.
В самом деле, что может такого случиться? У меня изо дня в день, из года в год — одно и то же. Подъем, завтрак по желанию, свободное время, обед по желанию, свободное время, ужин по желанию, опять свободное время, легкий перекус перед сном по желанию, сон.
Сон, между прочим, тоже по желанию. Это я сейчас проснулся, а перед этим вроде шесть месяцев подряд не спал.
Скучать не приходится. Каждый день я могу найти чем себя занять. Помочь отцу с матерью, или помочь сестре, или любимым делом позаниматься, в конце концов. Можно за малышами соседей присмотреть, или если уж совсем ничего не хочется делать, то можно просто посидеть на лугу и посмотреть на Солнце, подумать о вечном.
О вечном. Думать о вечном можно вечно. Ведь вечность вечна и сам процесс познания вечности вещей вечен...
Не звучит. Ну, по крайней мере, у меня есть отговорка: рассуждать на философские темы — не мой конек. У меня вообще талант в другом проявился, но да, надо будет как-нибудь научиться вести беседу о высоких материях. Или делать вид, что смыслю. А то повзрослею, а в этой теме ничего не буду смыслить. А надо! Ну засмеют же! Скажут «вот, неглупый такой, а здесь сплоховал». Обидно ведь будет. Да и жеребята будут давать какие-нибудь обидные клички, вроде Молчаливого. Ну да ладно, они же не со зла. Жеребята еще.
Не знаю, отец говорил что это с возрастом и опытом придет. Ну, может быть, и у меня так же будет. Благо у меня друг есть, Ритори, он только на эти темы и со старшими разговаривает. Если что — поможет, я в этом уверен.
А вообще, мне жаловаться грех. Мне моя жизнь нравится. У нас в поселке тишина и покой. Никто никуда не гонится, все друг другу помогают, все друг к другу с добротой относятся, все радуются за удачи другого. Вон, на прошлой неделе выяснилось, что у соседей скоро будет пополнение — миссис Роузери забеременела! Ну разве это не чудно? Тридцать пять лет в браке — и первый ребенок! Радости ее мужа не было предела! И весь поселок вместе с ними радовался, будто родные. Через год и узнаем, кто — кобылка или жеребенок. А сейчас все волнуются, стараются сделать жизнь миссис Роузери полегче, чтобы трудностей никаких не было. Да их и не будет — какие у нас трудности-то? Родится здоровый малыш. Или малышка.
Ух, лучше бы это была кобылка. У нас с этим напряг полный. Единственное, что чуть-чуть омрачает мою жизнь — так это то, что у меня в перспективах на ближайшие двадцать лет подружки и не предвидится. Не то чтобы я сильно по этому огорчался, дело наживное, но все-таки. Глядеть, как твоя сестра светится от счастья после встречи со своим жеребцом, конечно, приятно — ее мордашку ослепляет такая улыбка, что сам вдохновляешься, но факт того, что она всего на две недели старше тебя и где-то через двадцать лет подарит тебе племянника или племянницу, удручает. Не то что я ей завидую, но самому тоже хочется! Я, конечно, всю свою семью люблю, но я тоже хочу завести кобылку и жеребят! Что я, хуже других? Я абсолютно такой же! Да и вообще все жеребцы моего возраста друг на друга похожи, только цветами отличаемся!
Эхх. Милостивая Богиня Селестия Сиятельная, пути наши Солнцем своим освещающая, тепло нам дарующая, почему получилось так, что на все население нашего городка есть только две кобылки моего возраста, одна уже почти вышла замуж, а другая — моя сестра? Причем жеребцов всего три, включая меня!
Впрочем, я не жалуюсь. Я могу подождать еще двадцать лет, или сорок. Какая разница, если после двадцати лет внешне не меняешься? Тут каждый знает примерный возраст всех обитателей, и ведут себя соответствующе. Внешне мама выглядит точно так же как и моя сестренка, да вот только опыта у мамы куда уж больше. А я внешне на отца похож.
Да и не на что жаловаться. Время придет, и все наладится. Надо только подождать.
А уж терпения мне не занимать.
***
Яркий солнечный свет заливал мою комнату, пробиваясь через окно, и в проблесках которого можно было увидеть пылинки, снующие верх-вниз.
Это был обыкновенный день моей обыкновенной жизни. Я был счастлив, и мне больше ничего не было нужно. Что у меня было? Да по сути, тоже самое, что и у других жителей: любящая семья, любимое дело, добрые соседи... По мне, этого достаточно.
Я лежал в постели, размышляя о своей жизни. Правда и размышлять мне было нечего: впереди всю мою жизнь меня ожидал бы точно такой же день. Солнечный, с поющими птицами на улице, полный радости от того что живу с любимыми...
В общем, я уже сказал: я счастлив.
Спасибо, Богини. Спасибо вам за вашу доброту.
И даже огромному торнадо, что вторглось в мою комнату без стука и приглашения, я был очень и очень рад.
Как я могу злиться на свою сестру? Да к тому же старшую?
— Якаксразупочувствовалачтотыпроснулся, таксразуктебе! - завопила она, запрыгивая прямо на меня, улыбаясь во все лицо, будто это ее ничуть не смущало.
Ну а то что я взрослый жеребец, а она взрослая кобыла, ничего не значит?! Я-то смутился еще как! Наверное, я совсем пунцовым стал! Да у нас в деревне таких оттенков нет, из восьмидесяти семи пони я один такой, это уж точно!
— Апериль, слезь с меня, сейчас же! - взмолился я, уклоняясь от ее попыток потереться мне об щеку. - Мы уже не жеребята!
— А для меня ты всегда будешь младшим братиком! - она улеглась прямо на меня. Я, кажется, стал бордовым как грива матери на замужних картинах, что рисовал мой отец. - Опа! - она умудрилась ткнуться своим носом в мой. - Самым любимым!
— Я всего на две недели тебя младше, да и то не факт! - я пытался выбраться, как бы пошло это не звучало, из-под своей сестры. Но куда там! Вцепилась как репей к шерсти, давит сверху, окружила своими крыльями да и еще улыбается! Нет, она не тяжелая, моих сил вполне хватит чтобы ее сдвинуть, но я же после сна!
Она засмеялась своим мелодичным смехом.
— Ох, Хрусталь, ты такой ми-и-илый! - пропела она, слезая с моей кровати и садясь рядом. - Особенно когда краснеешь! - от этого замечания я еще сильнее покраснел, на что Апериль издала тихий смешок. - Ты так долго спа-а-ал, что я начала думать что ты и не спал вовсе, а решил пойти прогуляться к Куполу!
А, это. Молодец, Апериль, до такого додуматься. До Купола идти два дня пешком, это если внимания не обращать на пейзаж. А если обращать — то и на неделю. Мама любит время от времени просто взять, и прогуляться по всем этим лесам, полям, оврагам, горам, что окружают нашу деревню. Да и отец любит. Да и вообще, они там и познакомились, когда в одной пещере вместе заблудились.
Ну и с тех пор не расставались ни на день. А потом, через двадцать лет совместной жизни, у них родилась Апериль. А через неделю появился я.
Да, я у них неродной сын. Вообще, два родных жеребенка в одной семье — это очень и очень большая в наших краях редкость. Настолько, что, если не ошибаюсь, такое было только один-единственный раз.
Этими сестрами были, очевидно, Богини Селестия и Луна.
Они же и основали этот городок. И назвали его Этерн.
По крайней мере, так говорят легенды. Как на самом деле было — никто не знает.
Наверное, так и было, за исключением одной вещи — Богини все время были. И до, и после. Но кто во что хочет, тот в то и верит. Лично я просто верю что Богини Селестия и Луна были все время. Отец мой, наоборот, верит что они родились здесь и основали Этерн.
Так или иначе, мы все верим что Богини желают нам только добра и счастья. И, видать, они нас тоже любят, потому что все в этом месте счастливы.
Наши предки давным-давно поставили им огромный памятник на главной площади: два огромных аликорна, во всем величии стоящих перед двумя малышами-аликорнами: кобылкой и жеребенком. И подпись: «Матери-Богини».
Почему Богини — это понятно.
И почему Матери — тоже.
Потому что мы все их дети. И по-другому никак не найдешь объяснения, почему иногда ночами рядом с этим памятником появляются люльки с новорожденными жеребятами. Только одно известно — этих крох приносят сами Богини. Никто не видел, правда, но так оно и есть.
Так и меня когда-то принесли. А на следующее утро, когда меня, мирно спящего, нашли, меня отдали в семью, где недавно родился еще один жеребенок.
Жаль, я ничего не помню.
Родители не стали от меня скрывать что я приемный ребенок. Да и не было такого случая чтобы скрывали. Да оно и надо? Смысл скрывать что-то, если с этим надо будет всю жизнь жить? Да и факт того, что через Купол кроме Богинь никто никогда не пройдет, означает то, что как бы ни хотелось какому-нибудь подкидышу вроде меня пойти и искать свою настоящую семью или то место откуда он прибыл, он никогда не сможет это сделать.
Ну и ладно. В конце концов, негласно все давно уже договорились что это к лучшему. Нас даже иногда называют подарком Богинь. А так — мы ни в чем не отличаемся от остальных жителей. Такая же шерсть, такой же магический потенциал, в общем — мы все одинаковые.
Я уверен, приюти меня другая семья, я был бы точно так же счастлив. Пускай даже и без своей замечательной сестренки Апериль. Я ее люблю, несмотря на то что иногда она уж очень активная.
Она просто замечательная кобылка, и да, как же я завидую ее ухажеру! Ему достается просто одна из самых лучших девушек!
— Хруста-а-аль? - в своем обыкновенном певчем тоне спросила она.
Я поднялся, и окинув взглядом свою комнату, начал осматривать ущерб, нанесенный мне моей чересчур быстрой сестренкой.
Комната была большая, даже очень — в ней с легкостью могло поместиться еще двадцать таких пони как я, и осталось бы столько места, что мы бы еще могли ходить по комнате, не толкаясь. Да и в комнате из всего самого большого были только моя кровать, почти пустой шкаф, рабочий стол да мой телескоп. Вот этот телескоп и был моим самым большим сокровищем, но не настолько чтобы я к нему сильно привязался. Телескоп всего лишь вещь, и я, понятное дело, огорчусь, если он разобьется, но он не стоит чтобы я сильно об этом беспокоился.
Да и нужно оно мне? Если что-нибудь сломалось, то я просто отнесу это в ремонт, или попытаюсь сам починить. Распорядок дня позволяет заниматься тем, чем я захочу.
Апериль, учитывая ее скорость, которую она развивала, когда хотела очень быстро добраться до нужного ей места, была очень аккуратной. Так и в этот раз — она ничего не разбила на своем пути.
Я вздохнул. Умеет же. Когда я спешу, я становлюсь страшно неуклюжим. Поэтому я и стараюсь идти размеренным шагом. Да и торопиться мне некуда, я живу почти в свое удовольствие.
Сам счастлив и другим пытаюсь принести счастье.
— Да, Апериль? Что такое?
Она потупила взор и поводила копытом около моей кровати.
— Понимаешь, я хотела бы помочь миссис Роузери сегодня, ну и ты бы не мог приглядеть за моим садом?
Ну и как я могу отказать своей любимой сестренке? Никак. Поэтому я лишь кивнул, а она, засияв еще больше чем прежде, чмокнула меня в щеку и побежала к двери, раскрыв крылья.
Ну непоседа!
— Апериль, ты же знаешь, мама не любит когда ты...
Не успел.
Апериль одним прыжком перепрыгнула через перила.
Дело не в том что она летать не умеет, летать она умеет, и еще как! Сама разгоняет тучи над своим садиком, да и просто часто разгоняет над другими дворами. Просто мама не любит хлопание крыльев — они отвлекают ее от работы. А вот сестра — ей дай пространство, она его облетит скорее, чем пройдет. Любит она летать и свои крылья держит в порядке... Прямо как мама. Отец всегда говорил, что женская часть семьи может гордиться своими прекрасными крыльями, в то время как нам с ним оставалось только гордиться своими магическими талантами.
Ну, своим я мог гордиться полностью. Единственный на весь Этерн производитель небьющихся линз и стекол! Весь секрет довольно прост — магия.
Нет, в самом деле. Тут такие хитрые дела делаются с помощью магии, что я тоже поражаюсь. Да что там, я своему таланту поражаюсь! Свои линзы я делаю буквально из воздуха. Нет, я их конечно не создаю вот прямо так, просто такая хитрость: я своим рогом сгущаю магические сгустки энергии вокруг себя, заставляя их приобретать нужную мне форму. Чем больше форма мне нужна — тем тяжелее мне создание этой формы дастся. Еще вступают в игру некоторые факторы вроде нужна ли мне замкнутая плоскость, или нет. В общем, мне понадобилось много лет после того, как я получил кьютимарку, чтобы отточить свое мастерство. А кьютимарка у меня самая обычная — линза, посреди нее желтый кружок света. Отлично подходит моей белой шерсти и моей голубоватой короткой гриве. Ну, я бы не стал бы ждать от пони с именем Хрусталь Линз что-нибудь потрясного.
А вот Апериль и вправду какая-то странная. Ее талант — ухаживание за черешневым садом, что она сама растит, и я просто не представляю как она со своей энергией его еще не разворотила каким-либо торнадо или, не дай Богини, ураганом! Но факт остается фактом — ее маленький сад из пяти деревьев стабильно кормит отменными вишнями весь Этерн, а ее выпечка — любимый десерт любого жеребенка. Вот она и часто просит меня, чтобы я иногда устраивал ее саду большую теплицу, сотворив одну из своих линз. А мне что? Мне не сложно сделать ей приятное. Ну, скоро в нем будет куда больше деревьев, и, боюсь, тогда весь сад мне не накрыть линзой.
— Апериль!
А это мама. Эх. Ругаться не будет, но кому от этого легче?
Я вздохнул и вышел из комнаты в коридор.
Дом у нас большой. Нет, правда. Настолько большой, что вот коридор, куда я вышел, просто нависал над первым этажом. Ну а сам первый этаж представлял большое пространство, которое плавно перетекало из гостиной в обеденную комнату, а потом и в саму кухню. Где-то примерно пять моих комнат по объему. И это только первый этаж. На втором этаже были только спальни, и больше ничего.
А внизу папа часто устраивал творческий беспорядок. Прямо как сейчас.
— Апериль! Что я тебе говорила по поводу полетов в доме?
Внизу стояли две кобылы. Одна из них была моя мама, а другая, понятное дело, моя нашкодившая сестра. Только отличить издали очень трудно — обе белоснежные, с гордой осанкой, с расправленными в обе стороны крыльями, с гривами оттенка темной черешни...
Ну, по прическе. У мамы прическа длинная, до пола. А у Апериль она короткая, только начинает опускаться к полу.
— Прости, мам, - виновато понурив голову извинилась она. - Я забылась.
— Я на тебя не сержусь, дорогая, - ласковым голосом ответила мать. - Я понимаю, как тебе хочется полетать. Я сама в твоем возрасте не могла сдерживать себя. - она еще шире расправила свои крылья, начиная выглядеть еще более величественней. - Но я волнуюсь за тебя, - ее тон сменился на более строгий. - Я не хочу чтобы ты, забывшись, врезалась на полной скорости во что-нибудь. Поэтому и запрещаю.
Я осторожно начал спускаться по лестнице, чтобы не мешать родителям заниматься своими делами. И так понятно, что мама снова позировала папе в своих новых платьях, а тот рисовал все на куче разных мольбертов, стоящих рядом.
Папа просто замечательный художник, что сказать. Все стены в доме обвешаны его картинами. Можно сказать, его биографию можно по ним же и изучать. Как он повстречался с мамой, их свадьба, как появилась на свет Апериль, как у них появился я, наше взросление... Все это было отлично зарисовано в его картинах. Будет что рассказать жеребятам.
— Доброе утро, Хрусталь.
Видимо, отец с матерью уже все закончили и только начали собираться, когда я спустился на первый этаж.
— Доброе утро, пап, - поздоровался я. - Вы с мамой опять не спали всю ночь?
— Да, так и было, - ухмыльнулся он, раскладывая свои принадлежности по местам. - Наша любимая модельерша ощутила внезапный порыв вдохновения, который, как ты видишь, - он указал на маму, которая крыльями обнимала Апериль, - вылился в это платье. Ну а я решил его зарисовать, чтобы сохранить момент этой красоты в истории.
— Мама действительно замечательно в нем выглядит, - заметил я. - Оно подчеркивает форму ее тела, но при этом не остается на ней складками, а сползает словно грива, правда?
— Правда, и самая настоящая, - отец согласно закивал, любуясь объятиями двух так похожих друг на друга кобыл. - Я диву даюсь, когда пытаюсь понять как она может из двух одинаковых кусков ткани сделать два разных наряда которые будут ей идти в любом случае!
— Дорогой, это талант, - мама, отпустив сестру по делам, легким прыжком подлетела к нам. - Таким же образом я могу восхищаться твоим умением рисовать такие живые картины всего двумя мазками! Доброе утро, Хрусталь. - она кивнула мне.
— Доброе утро, мам, - я слегка опустил голову в приветствии. - Замечательное платье, - похвалил я ее.
— Спасибо, дорогой, - она придвинулась ко мне и поцеловала в щеку. - Что ты собирался сегодня делать?
— Я не знаю, - честно ответил я. - Апериль попросила меня поухаживать за ее садом, пока она будет помогать миссис Роузери. Наверное, - я пожал плечами, - сначала я поставлю линзу, а потом прогуляюсь по парку. А вы? Вы уже закончили? - спросил я в ответ.
— Да, конечно, дорогой, - мама улыбнулась. - Если тебе будет нужна гостиная, можешь пользоваться, - она сняла с себя платье и положила на рядом стоящий диван, аккуратно перед этим его сложив. - Мы, наверное, пойдем покупаемся в озере, а потом полюбуемся на природу.
О, это надолго. Любование природой — самое любимое занятие влюбленных пар. Суть проста — влюбленные просто лежат рядом, и рассматривают пейзажи. Разговаривают, рассказывают друг другу истории, вспоминают свои жизни — в общем, замечательно проводят время. Рядом с любящими пони, без тревог и забот. Иногда собирается вместе до сорока пони — половина всего населения! Старшие, помоложе, жеребята, совсем новорожденные — и никакого шума, сплошное расслабление. Никто ни на кого не кричит, все друг другу улыбаются, малыши играют в догонялки, старшие улыбаются, глядя на мордочки малышей, светящиеся от счастья.
Такой отдых. Что самое главное, действительно успокаивает. Например, хочешь заснуть, а не можешь — сходи, посмотри на природу. Погляди на озеро, погляди на лес, на луга — и сразу станет легче, все мысли приведутся в порядок, а чувства успокоятся.
Неудивительно, что это одно из самых любимых способов времяпровождения. Некоторые пары днями и ночами так сидят.
— Я, наверное, пойду, - я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и пошел к парадному выходу.
— Хрусталь, подожди.
Я обернулся.
— Возьми это, - мать отлевитировала ко мне бутылку воды и завернутый сэндвич с сеном. - На всякий случай, если проголодаешься.
— Спасибо, мам, - я улыбнулся и подтащил к себе седельную сумку, чтобы положить в нее свой полдник.
Я развел крылья в стороны, чтобы было не так трудно надевать.
— Береги себя, мой маленький аликорн. - с улыбкой помахала крылом мать.
— Пока, мам. Пока, пап. - я помахал крылом в ответ.
Я открыл дверь, расправил крылья, оттолкнулся от земли, и полетел.
Еще одно прекрасное утро еще одного прекрасного дня.
В самом деле, что может такого случиться? У меня изо дня в день, из года в год — одно и то же. Подъем, завтрак по желанию, свободное время, обед по желанию, свободное время, ужин по желанию, опять свободное время, легкий перекус перед сном по желанию, сон.
Сон, между прочим, тоже по желанию. Это я сейчас проснулся, а перед этим вроде шесть месяцев подряд не спал.
Скучать не приходится. Каждый день я могу найти чем себя занять. Помочь отцу с матерью, или помочь сестре, или любимым делом позаниматься, в конце концов. Можно за малышами соседей присмотреть, или если уж совсем ничего не хочется делать, то можно просто посидеть на лугу и посмотреть на Солнце, подумать о вечном.
О вечном. Думать о вечном можно вечно. Ведь вечность вечна и сам процесс познания вечности вещей вечен...
Не звучит. Ну, по крайней мере, у меня есть отговорка: рассуждать на философские темы — не мой конек. У меня вообще талант в другом проявился, но да, надо будет как-нибудь научиться вести беседу о высоких материях. Или делать вид, что смыслю. А то повзрослею, а в этой теме ничего не буду смыслить. А надо! Ну засмеют же! Скажут «вот, неглупый такой, а здесь сплоховал». Обидно ведь будет. Да и жеребята будут давать какие-нибудь обидные клички, вроде Молчаливого. Ну да ладно, они же не со зла. Жеребята еще.
Не знаю, отец говорил что это с возрастом и опытом придет. Ну, может быть, и у меня так же будет. Благо у меня друг есть, Ритори, он только на эти темы и со старшими разговаривает. Если что — поможет, я в этом уверен.
А вообще, мне жаловаться грех. Мне моя жизнь нравится. У нас в поселке тишина и покой. Никто никуда не гонится, все друг другу помогают, все друг к другу с добротой относятся, все радуются за удачи другого. Вон, на прошлой неделе выяснилось, что у соседей скоро будет пополнение — миссис Роузери забеременела! Ну разве это не чудно? Тридцать пять лет в браке — и первый ребенок! Радости ее мужа не было предела! И весь поселок вместе с ними радовался, будто родные. Через год и узнаем, кто — кобылка или жеребенок. А сейчас все волнуются, стараются сделать жизнь миссис Роузери полегче, чтобы трудностей никаких не было. Да их и не будет — какие у нас трудности-то? Родится здоровый малыш. Или малышка.
Ух, лучше бы это была кобылка. У нас с этим напряг полный. Единственное, что чуть-чуть омрачает мою жизнь — так это то, что у меня в перспективах на ближайшие двадцать лет подружки и не предвидится. Не то чтобы я сильно по этому огорчался, дело наживное, но все-таки. Глядеть, как твоя сестра светится от счастья после встречи со своим жеребцом, конечно, приятно — ее мордашку ослепляет такая улыбка, что сам вдохновляешься, но факт того, что она всего на две недели старше тебя и где-то через двадцать лет подарит тебе племянника или племянницу, удручает. Не то что я ей завидую, но самому тоже хочется! Я, конечно, всю свою семью люблю, но я тоже хочу завести кобылку и жеребят! Что я, хуже других? Я абсолютно такой же! Да и вообще все жеребцы моего возраста друг на друга похожи, только цветами отличаемся!
Эхх. Милостивая Богиня Селестия Сиятельная, пути наши Солнцем своим освещающая, тепло нам дарующая, почему получилось так, что на все население нашего городка есть только две кобылки моего возраста, одна уже почти вышла замуж, а другая — моя сестра? Причем жеребцов всего три, включая меня!
Впрочем, я не жалуюсь. Я могу подождать еще двадцать лет, или сорок. Какая разница, если после двадцати лет внешне не меняешься? Тут каждый знает примерный возраст всех обитателей, и ведут себя соответствующе. Внешне мама выглядит точно так же как и моя сестренка, да вот только опыта у мамы куда уж больше. А я внешне на отца похож.
Да и не на что жаловаться. Время придет, и все наладится. Надо только подождать.
А уж терпения мне не занимать.
***
Яркий солнечный свет заливал мою комнату, пробиваясь через окно, и в проблесках которого можно было увидеть пылинки, снующие верх-вниз.
Это был обыкновенный день моей обыкновенной жизни. Я был счастлив, и мне больше ничего не было нужно. Что у меня было? Да по сути, тоже самое, что и у других жителей: любящая семья, любимое дело, добрые соседи... По мне, этого достаточно.
Я лежал в постели, размышляя о своей жизни. Правда и размышлять мне было нечего: впереди всю мою жизнь меня ожидал бы точно такой же день. Солнечный, с поющими птицами на улице, полный радости от того что живу с любимыми...
В общем, я уже сказал: я счастлив.
Спасибо, Богини. Спасибо вам за вашу доброту.
И даже огромному торнадо, что вторглось в мою комнату без стука и приглашения, я был очень и очень рад.
Как я могу злиться на свою сестру? Да к тому же старшую?
— Якаксразупочувствовалачтотыпроснулся, таксразуктебе! - завопила она, запрыгивая прямо на меня, улыбаясь во все лицо, будто это ее ничуть не смущало.
Ну а то что я взрослый жеребец, а она взрослая кобыла, ничего не значит?! Я-то смутился еще как! Наверное, я совсем пунцовым стал! Да у нас в деревне таких оттенков нет, из восьмидесяти семи пони я один такой, это уж точно!
— Апериль, слезь с меня, сейчас же! - взмолился я, уклоняясь от ее попыток потереться мне об щеку. - Мы уже не жеребята!
— А для меня ты всегда будешь младшим братиком! - она улеглась прямо на меня. Я, кажется, стал бордовым как грива матери на замужних картинах, что рисовал мой отец. - Опа! - она умудрилась ткнуться своим носом в мой. - Самым любимым!
— Я всего на две недели тебя младше, да и то не факт! - я пытался выбраться, как бы пошло это не звучало, из-под своей сестры. Но куда там! Вцепилась как репей к шерсти, давит сверху, окружила своими крыльями да и еще улыбается! Нет, она не тяжелая, моих сил вполне хватит чтобы ее сдвинуть, но я же после сна!
Она засмеялась своим мелодичным смехом.
— Ох, Хрусталь, ты такой ми-и-илый! - пропела она, слезая с моей кровати и садясь рядом. - Особенно когда краснеешь! - от этого замечания я еще сильнее покраснел, на что Апериль издала тихий смешок. - Ты так долго спа-а-ал, что я начала думать что ты и не спал вовсе, а решил пойти прогуляться к Куполу!
А, это. Молодец, Апериль, до такого додуматься. До Купола идти два дня пешком, это если внимания не обращать на пейзаж. А если обращать — то и на неделю. Мама любит время от времени просто взять, и прогуляться по всем этим лесам, полям, оврагам, горам, что окружают нашу деревню. Да и отец любит. Да и вообще, они там и познакомились, когда в одной пещере вместе заблудились.
Ну и с тех пор не расставались ни на день. А потом, через двадцать лет совместной жизни, у них родилась Апериль. А через неделю появился я.
Да, я у них неродной сын. Вообще, два родных жеребенка в одной семье — это очень и очень большая в наших краях редкость. Настолько, что, если не ошибаюсь, такое было только один-единственный раз.
Этими сестрами были, очевидно, Богини Селестия и Луна.
Они же и основали этот городок. И назвали его Этерн.
По крайней мере, так говорят легенды. Как на самом деле было — никто не знает.
Наверное, так и было, за исключением одной вещи — Богини все время были. И до, и после. Но кто во что хочет, тот в то и верит. Лично я просто верю что Богини Селестия и Луна были все время. Отец мой, наоборот, верит что они родились здесь и основали Этерн.
Так или иначе, мы все верим что Богини желают нам только добра и счастья. И, видать, они нас тоже любят, потому что все в этом месте счастливы.
Наши предки давным-давно поставили им огромный памятник на главной площади: два огромных аликорна, во всем величии стоящих перед двумя малышами-аликорнами: кобылкой и жеребенком. И подпись: «Матери-Богини».
Почему Богини — это понятно.
И почему Матери — тоже.
Потому что мы все их дети. И по-другому никак не найдешь объяснения, почему иногда ночами рядом с этим памятником появляются люльки с новорожденными жеребятами. Только одно известно — этих крох приносят сами Богини. Никто не видел, правда, но так оно и есть.
Так и меня когда-то принесли. А на следующее утро, когда меня, мирно спящего, нашли, меня отдали в семью, где недавно родился еще один жеребенок.
Жаль, я ничего не помню.
Родители не стали от меня скрывать что я приемный ребенок. Да и не было такого случая чтобы скрывали. Да оно и надо? Смысл скрывать что-то, если с этим надо будет всю жизнь жить? Да и факт того, что через Купол кроме Богинь никто никогда не пройдет, означает то, что как бы ни хотелось какому-нибудь подкидышу вроде меня пойти и искать свою настоящую семью или то место откуда он прибыл, он никогда не сможет это сделать.
Ну и ладно. В конце концов, негласно все давно уже договорились что это к лучшему. Нас даже иногда называют подарком Богинь. А так — мы ни в чем не отличаемся от остальных жителей. Такая же шерсть, такой же магический потенциал, в общем — мы все одинаковые.
Я уверен, приюти меня другая семья, я был бы точно так же счастлив. Пускай даже и без своей замечательной сестренки Апериль. Я ее люблю, несмотря на то что иногда она уж очень активная.
Она просто замечательная кобылка, и да, как же я завидую ее ухажеру! Ему достается просто одна из самых лучших девушек!
— Хруста-а-аль? - в своем обыкновенном певчем тоне спросила она.
Я поднялся, и окинув взглядом свою комнату, начал осматривать ущерб, нанесенный мне моей чересчур быстрой сестренкой.
Комната была большая, даже очень — в ней с легкостью могло поместиться еще двадцать таких пони как я, и осталось бы столько места, что мы бы еще могли ходить по комнате, не толкаясь. Да и в комнате из всего самого большого были только моя кровать, почти пустой шкаф, рабочий стол да мой телескоп. Вот этот телескоп и был моим самым большим сокровищем, но не настолько чтобы я к нему сильно привязался. Телескоп всего лишь вещь, и я, понятное дело, огорчусь, если он разобьется, но он не стоит чтобы я сильно об этом беспокоился.
Да и нужно оно мне? Если что-нибудь сломалось, то я просто отнесу это в ремонт, или попытаюсь сам починить. Распорядок дня позволяет заниматься тем, чем я захочу.
Апериль, учитывая ее скорость, которую она развивала, когда хотела очень быстро добраться до нужного ей места, была очень аккуратной. Так и в этот раз — она ничего не разбила на своем пути.
Я вздохнул. Умеет же. Когда я спешу, я становлюсь страшно неуклюжим. Поэтому я и стараюсь идти размеренным шагом. Да и торопиться мне некуда, я живу почти в свое удовольствие.
Сам счастлив и другим пытаюсь принести счастье.
— Да, Апериль? Что такое?
Она потупила взор и поводила копытом около моей кровати.
— Понимаешь, я хотела бы помочь миссис Роузери сегодня, ну и ты бы не мог приглядеть за моим садом?
Ну и как я могу отказать своей любимой сестренке? Никак. Поэтому я лишь кивнул, а она, засияв еще больше чем прежде, чмокнула меня в щеку и побежала к двери, раскрыв крылья.
Ну непоседа!
— Апериль, ты же знаешь, мама не любит когда ты...
Не успел.
Апериль одним прыжком перепрыгнула через перила.
Дело не в том что она летать не умеет, летать она умеет, и еще как! Сама разгоняет тучи над своим садиком, да и просто часто разгоняет над другими дворами. Просто мама не любит хлопание крыльев — они отвлекают ее от работы. А вот сестра — ей дай пространство, она его облетит скорее, чем пройдет. Любит она летать и свои крылья держит в порядке... Прямо как мама. Отец всегда говорил, что женская часть семьи может гордиться своими прекрасными крыльями, в то время как нам с ним оставалось только гордиться своими магическими талантами.
Ну, своим я мог гордиться полностью. Единственный на весь Этерн производитель небьющихся линз и стекол! Весь секрет довольно прост — магия.
Нет, в самом деле. Тут такие хитрые дела делаются с помощью магии, что я тоже поражаюсь. Да что там, я своему таланту поражаюсь! Свои линзы я делаю буквально из воздуха. Нет, я их конечно не создаю вот прямо так, просто такая хитрость: я своим рогом сгущаю магические сгустки энергии вокруг себя, заставляя их приобретать нужную мне форму. Чем больше форма мне нужна — тем тяжелее мне создание этой формы дастся. Еще вступают в игру некоторые факторы вроде нужна ли мне замкнутая плоскость, или нет. В общем, мне понадобилось много лет после того, как я получил кьютимарку, чтобы отточить свое мастерство. А кьютимарка у меня самая обычная — линза, посреди нее желтый кружок света. Отлично подходит моей белой шерсти и моей голубоватой короткой гриве. Ну, я бы не стал бы ждать от пони с именем Хрусталь Линз что-нибудь потрясного.
А вот Апериль и вправду какая-то странная. Ее талант — ухаживание за черешневым садом, что она сама растит, и я просто не представляю как она со своей энергией его еще не разворотила каким-либо торнадо или, не дай Богини, ураганом! Но факт остается фактом — ее маленький сад из пяти деревьев стабильно кормит отменными вишнями весь Этерн, а ее выпечка — любимый десерт любого жеребенка. Вот она и часто просит меня, чтобы я иногда устраивал ее саду большую теплицу, сотворив одну из своих линз. А мне что? Мне не сложно сделать ей приятное. Ну, скоро в нем будет куда больше деревьев, и, боюсь, тогда весь сад мне не накрыть линзой.
— Апериль!
А это мама. Эх. Ругаться не будет, но кому от этого легче?
Я вздохнул и вышел из комнаты в коридор.
Дом у нас большой. Нет, правда. Настолько большой, что вот коридор, куда я вышел, просто нависал над первым этажом. Ну а сам первый этаж представлял большое пространство, которое плавно перетекало из гостиной в обеденную комнату, а потом и в саму кухню. Где-то примерно пять моих комнат по объему. И это только первый этаж. На втором этаже были только спальни, и больше ничего.
А внизу папа часто устраивал творческий беспорядок. Прямо как сейчас.
— Апериль! Что я тебе говорила по поводу полетов в доме?
Внизу стояли две кобылы. Одна из них была моя мама, а другая, понятное дело, моя нашкодившая сестра. Только отличить издали очень трудно — обе белоснежные, с гордой осанкой, с расправленными в обе стороны крыльями, с гривами оттенка темной черешни...
Ну, по прическе. У мамы прическа длинная, до пола. А у Апериль она короткая, только начинает опускаться к полу.
— Прости, мам, - виновато понурив голову извинилась она. - Я забылась.
— Я на тебя не сержусь, дорогая, - ласковым голосом ответила мать. - Я понимаю, как тебе хочется полетать. Я сама в твоем возрасте не могла сдерживать себя. - она еще шире расправила свои крылья, начиная выглядеть еще более величественней. - Но я волнуюсь за тебя, - ее тон сменился на более строгий. - Я не хочу чтобы ты, забывшись, врезалась на полной скорости во что-нибудь. Поэтому и запрещаю.
Я осторожно начал спускаться по лестнице, чтобы не мешать родителям заниматься своими делами. И так понятно, что мама снова позировала папе в своих новых платьях, а тот рисовал все на куче разных мольбертов, стоящих рядом.
Папа просто замечательный художник, что сказать. Все стены в доме обвешаны его картинами. Можно сказать, его биографию можно по ним же и изучать. Как он повстречался с мамой, их свадьба, как появилась на свет Апериль, как у них появился я, наше взросление... Все это было отлично зарисовано в его картинах. Будет что рассказать жеребятам.
— Доброе утро, Хрусталь.
Видимо, отец с матерью уже все закончили и только начали собираться, когда я спустился на первый этаж.
— Доброе утро, пап, - поздоровался я. - Вы с мамой опять не спали всю ночь?
— Да, так и было, - ухмыльнулся он, раскладывая свои принадлежности по местам. - Наша любимая модельерша ощутила внезапный порыв вдохновения, который, как ты видишь, - он указал на маму, которая крыльями обнимала Апериль, - вылился в это платье. Ну а я решил его зарисовать, чтобы сохранить момент этой красоты в истории.
— Мама действительно замечательно в нем выглядит, - заметил я. - Оно подчеркивает форму ее тела, но при этом не остается на ней складками, а сползает словно грива, правда?
— Правда, и самая настоящая, - отец согласно закивал, любуясь объятиями двух так похожих друг на друга кобыл. - Я диву даюсь, когда пытаюсь понять как она может из двух одинаковых кусков ткани сделать два разных наряда которые будут ей идти в любом случае!
— Дорогой, это талант, - мама, отпустив сестру по делам, легким прыжком подлетела к нам. - Таким же образом я могу восхищаться твоим умением рисовать такие живые картины всего двумя мазками! Доброе утро, Хрусталь. - она кивнула мне.
— Доброе утро, мам, - я слегка опустил голову в приветствии. - Замечательное платье, - похвалил я ее.
— Спасибо, дорогой, - она придвинулась ко мне и поцеловала в щеку. - Что ты собирался сегодня делать?
— Я не знаю, - честно ответил я. - Апериль попросила меня поухаживать за ее садом, пока она будет помогать миссис Роузери. Наверное, - я пожал плечами, - сначала я поставлю линзу, а потом прогуляюсь по парку. А вы? Вы уже закончили? - спросил я в ответ.
— Да, конечно, дорогой, - мама улыбнулась. - Если тебе будет нужна гостиная, можешь пользоваться, - она сняла с себя платье и положила на рядом стоящий диван, аккуратно перед этим его сложив. - Мы, наверное, пойдем покупаемся в озере, а потом полюбуемся на природу.
О, это надолго. Любование природой — самое любимое занятие влюбленных пар. Суть проста — влюбленные просто лежат рядом, и рассматривают пейзажи. Разговаривают, рассказывают друг другу истории, вспоминают свои жизни — в общем, замечательно проводят время. Рядом с любящими пони, без тревог и забот. Иногда собирается вместе до сорока пони — половина всего населения! Старшие, помоложе, жеребята, совсем новорожденные — и никакого шума, сплошное расслабление. Никто ни на кого не кричит, все друг другу улыбаются, малыши играют в догонялки, старшие улыбаются, глядя на мордочки малышей, светящиеся от счастья.
Такой отдых. Что самое главное, действительно успокаивает. Например, хочешь заснуть, а не можешь — сходи, посмотри на природу. Погляди на озеро, погляди на лес, на луга — и сразу станет легче, все мысли приведутся в порядок, а чувства успокоятся.
Неудивительно, что это одно из самых любимых способов времяпровождения. Некоторые пары днями и ночами так сидят.
— Я, наверное, пойду, - я тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и пошел к парадному выходу.
— Хрусталь, подожди.
Я обернулся.
— Возьми это, - мать отлевитировала ко мне бутылку воды и завернутый сэндвич с сеном. - На всякий случай, если проголодаешься.
— Спасибо, мам, - я улыбнулся и подтащил к себе седельную сумку, чтобы положить в нее свой полдник.
Я развел крылья в стороны, чтобы было не так трудно надевать.
— Береги себя, мой маленький аликорн. - с улыбкой помахала крылом мать.
— Пока, мам. Пока, пап. - я помахал крылом в ответ.
Я открыл дверь, расправил крылья, оттолкнулся от земли, и полетел.
Еще одно прекрасное утро еще одного прекрасного дня.