Глава 1. Дуэль.
Жаркий сухой ветер. Закат. Маленький одноэтажный городок в забытой Селестией провинции. Необычная тишина — не слышно ни жеребячьего плача, ни пьяных воплей, ни весёлых застольных песен, ни смеха, лишь тихий шёпот да шорох ветра.
С противоположных концов главной и единственной улицы появляются две внушительных фигуры и начинают сближаться. Шаг за шагом. Медленно и неотвратимо.
Лёгкая волна пугливого шёпота прокатывается по городку. Улица пустынна, и пустоту эту нарушает лишь бессмысленный шар влекомого ветром перекати-поля, да двое пони, молча шествующих навстречу друг другу. Но внимательный глаз звенящего крыльями в бездонной высоте буланого погодного пегаса замечает — вот шевельнулась занавеска, вот появилась из выбитого окна и тут же спряталась любопытная мордочка, вот едва заметно сверкнули с колокольни чьи-то пыльные очки...
Пони остановились на почтительном расстоянии друг от друга.
- Не делай этого, прошу в последний раз! - первым хрипло прокричал тёмный буйногривый пегас.
- Не могу, ты же знаешь, - спокойно ответил второй, лосняшийся и аккуратный кремовый земнопони.
- Они заслужили это! - взорвался пегас, приподнимая крылья и распушая оперение, и сразу становясь от этого раза в полтора больше. - Взгляни! Только посмотри, во что превратили мой любимый город!
Пони бешено взрыл копытом иссушённую землю и правым крылом, в котором не хватало одного из маховых перьев, обвёл городок, некогда бывший простым, но чистым и красивым пристанищем ремесленников и старателей, а ныне превратившийся в жалкое подобие самого себя — заколоченные мастерские, покосившаяся и обшарпанная церквушка с наполовину выбитым витражом, когда-то изображавшим вечный танец Сестёр, волнистый крестообразный след от украденного кем-то национального герба на выгоревшем фасаде банка...
И огромная груда щепы и обломков, оставшаяся от местного салуна, который со временем разросся в грандиозного и уродливого молоха. Конфликт начался именно из-за него — некогда сменился владелец заведения, и в качестве рекламы сбил цены на выпивку, а также открыл игорный зал. Ремесленники, народ весёлый, стали быстро спиваться и вскоре потеряли почти все свои доходы, кроме тех, кто держал нос по ветру и сбежал, да пары-тройки непьющих, и оттого уцелевших, но не имевших уже ни сбыта, ни смежников. Старатели почти перестали заходить в городок, обособившись в своих артелях, и поток золота быстро иссяк. Зато бывший салун стал настоящей меккой для всякого рода тёмных личностей — шулеров, мошенников, маньяков, мелких спекулянтов, беглых оппозиционеров и просто безалаберных крикунов и каких-то заносчивых уродцев из Великой пустыни. Некогда пегас и сам заходил туда — пропустить стаканчик-другой, поговорить за жизнь со знакомыми, полузнакомыми и даже совсем незнакомыми пони, послушать разговоры, разузнать настроения в народе, да и, чего греха таить, поволочиться за симпатичными поньками, что однажды и стоило ему пера, о чём тот, впрочем, нисколько не жалел — похитительница его заслужила... Но вскорости там стало шумно и как-то мерзко, хозяин стал обстраивать небольшое здание флигелями для новоприбывших, и, поговаривали, даже держал где-то распутных зебр. Пегас пытался говорить с ним, но тот лишь пожимал ушами в ответ — мол, я не я, это всего лишь бизнес, моё дело маленькое, желание клиента — закон... А пони с каждым вечером мрачнел всё больше — чем больше разрастался бывший салун, тем меньше оставалось от прежнего уютного городка. Остановить разруху он не смог — лишь давил особо обнаглевший сброд. Это помогало поддерживать иллюзию порядка, но глобально не меняло ровным счётом ничего — новые ремесленники от этого не появлялись, старатели не возвращались, а пойманные на горячем элементы оказывались всё омерзительнее и наглее.
И тогда пегас решился. Как-то раз, ближе к ночи, вооружившись молотом, он пришёл к салуну. Первый удар с грохотом ободрал дощатую обшивку на фасаде. Вторым пони уже проломил стену. Обитатели вертепа поняли, что дело приняло серьёзный оборот, и полезли изо всех щелей, совсем как тараканы... да... от благородных и прекрасных пони в них не осталось практически ничего, кроме неспособности к прямохождению. Какой-то предприимчивый оранжевый единорожек принялся было торговать спиртным за полцены с заднего входа, пользуясь паникой и отсутствием хозяина, но недооценил реакцию пегаса, и получил удар молотом, от которого уже не встал, а попытавшийся оттеснить громилу грудью единорог, от которого умопомрачительно пахло зебрами, был отточенным движением копыта, казалось, оставлявшего за собой в воздухе неровный синеватый след, отправлен к праотцам. Остальным же ропщущим и стенающим хватило свирепого взгляда, чтобы разбежаться и не высовывать носов. Более никто не помешал пегасу закончить начатое...
...и вот теперь он стоял на главной улице, обдуваемый жарким сухим ветром, и яростно смотрел в глаза своему визави.
- Они! Этого! Заслужили! - снова рявкнул пернатый пони, резко складывая крыло, мазнувшее в последних лучах заходящего солнца тусклыми медвяными и зеленоватыми бликами.
- Никто не заслуживал той расправы, что учинил ты. Все заслуживают любви, и ты это знаешь. Кроме тебя, погромщика и убийцы, - всё так же спокойно проговорил его оппонент, и слегка подобрался, качнув изящно уложенным хвостом.
- Не вынуждай меня! - от пегаса не укрылось движение жеребца, и тот с дикой горечью осознал, что уйдёт отсюда лишь один из них, но всё ещё лелеял безумную надежду.
- А ты попробуй, - хищно осклабился земнопони...
...и в этот момент ударил колокол, возвещавший всего лишь наступление времени Луны. Нервы пегаса, и без того взвинченные до предела, не выдержали, и, яростно всхрапнув, он взвился на дыбы. Его противник, казалось, не шелохнулся — столь молниеносным было заученное годами тренировок движение. И грянули два выстрела, слившихся в один и почти неслышимых за бешеным стуком сердец...
Пегас покачнулся, удивлённо и как-то по-детски обиженно глядя в чистые и спокойные, какими он их помнил, но не мог различить с такого расстояния, голубые глаза земнопони, пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, и кулём рухнул набок. Пони конвульсивно захлопал крылом, глупо забил задними ногами, поднимая клубы красноватой пыли, и вскоре затих.
Шериф неторопливой, красивой походкой подошёл к телу своего бывшего помощника, и улыбнулся, посмотрев в потускневший и мёртвый карий глаз. Пони поднял с земли ещё горячий плюсомёт и брезгливо вытер его о холодеющую бронзовую шкуру.
- Вот и всё. Он вам больше не помеха. - слова были произнесены негромко, но в наступившей тишине их услышали все, даже зависший на недосягаемой высоте небольшой погодный пегас, сразу же стремительным росчерком сорвавшийся на восток.
Земнопони перешагнул через труп и ушёл домой, где его поджидали старый поньяк и нагретая постель. А за его спиной начинался праздник — кто-то кричал и ликовал, целая группа обитателей разрушенного салуна водила хоровод вокруг мёртвого и теперь бессильного пегаса. Какой-то зеленоватый светлогривый единорог, глумясь, качал головой и читал презрительные нотации измазанной в пыли морде, кто-то уже встал над телом и мочился на сердце в копытах — теперь уже совсем бессмысленный крупознак мертвеца. В стороне стояли лишь несколько пони, неверяще поглядывавших на убитого и сокрушённо качавших головами, да маленький фиолетовый единорог в очках, спрятавшийся на колокольне, пытался перекричать рёв ликующей толпы...
С противоположных концов главной и единственной улицы появляются две внушительных фигуры и начинают сближаться. Шаг за шагом. Медленно и неотвратимо.
Лёгкая волна пугливого шёпота прокатывается по городку. Улица пустынна, и пустоту эту нарушает лишь бессмысленный шар влекомого ветром перекати-поля, да двое пони, молча шествующих навстречу друг другу. Но внимательный глаз звенящего крыльями в бездонной высоте буланого погодного пегаса замечает — вот шевельнулась занавеска, вот появилась из выбитого окна и тут же спряталась любопытная мордочка, вот едва заметно сверкнули с колокольни чьи-то пыльные очки...
Пони остановились на почтительном расстоянии друг от друга.
- Не делай этого, прошу в последний раз! - первым хрипло прокричал тёмный буйногривый пегас.
- Не могу, ты же знаешь, - спокойно ответил второй, лосняшийся и аккуратный кремовый земнопони.
- Они заслужили это! - взорвался пегас, приподнимая крылья и распушая оперение, и сразу становясь от этого раза в полтора больше. - Взгляни! Только посмотри, во что превратили мой любимый город!
Пони бешено взрыл копытом иссушённую землю и правым крылом, в котором не хватало одного из маховых перьев, обвёл городок, некогда бывший простым, но чистым и красивым пристанищем ремесленников и старателей, а ныне превратившийся в жалкое подобие самого себя — заколоченные мастерские, покосившаяся и обшарпанная церквушка с наполовину выбитым витражом, когда-то изображавшим вечный танец Сестёр, волнистый крестообразный след от украденного кем-то национального герба на выгоревшем фасаде банка...
И огромная груда щепы и обломков, оставшаяся от местного салуна, который со временем разросся в грандиозного и уродливого молоха. Конфликт начался именно из-за него — некогда сменился владелец заведения, и в качестве рекламы сбил цены на выпивку, а также открыл игорный зал. Ремесленники, народ весёлый, стали быстро спиваться и вскоре потеряли почти все свои доходы, кроме тех, кто держал нос по ветру и сбежал, да пары-тройки непьющих, и оттого уцелевших, но не имевших уже ни сбыта, ни смежников. Старатели почти перестали заходить в городок, обособившись в своих артелях, и поток золота быстро иссяк. Зато бывший салун стал настоящей меккой для всякого рода тёмных личностей — шулеров, мошенников, маньяков, мелких спекулянтов, беглых оппозиционеров и просто безалаберных крикунов и каких-то заносчивых уродцев из Великой пустыни. Некогда пегас и сам заходил туда — пропустить стаканчик-другой, поговорить за жизнь со знакомыми, полузнакомыми и даже совсем незнакомыми пони, послушать разговоры, разузнать настроения в народе, да и, чего греха таить, поволочиться за симпатичными поньками, что однажды и стоило ему пера, о чём тот, впрочем, нисколько не жалел — похитительница его заслужила... Но вскорости там стало шумно и как-то мерзко, хозяин стал обстраивать небольшое здание флигелями для новоприбывших, и, поговаривали, даже держал где-то распутных зебр. Пегас пытался говорить с ним, но тот лишь пожимал ушами в ответ — мол, я не я, это всего лишь бизнес, моё дело маленькое, желание клиента — закон... А пони с каждым вечером мрачнел всё больше — чем больше разрастался бывший салун, тем меньше оставалось от прежнего уютного городка. Остановить разруху он не смог — лишь давил особо обнаглевший сброд. Это помогало поддерживать иллюзию порядка, но глобально не меняло ровным счётом ничего — новые ремесленники от этого не появлялись, старатели не возвращались, а пойманные на горячем элементы оказывались всё омерзительнее и наглее.
И тогда пегас решился. Как-то раз, ближе к ночи, вооружившись молотом, он пришёл к салуну. Первый удар с грохотом ободрал дощатую обшивку на фасаде. Вторым пони уже проломил стену. Обитатели вертепа поняли, что дело приняло серьёзный оборот, и полезли изо всех щелей, совсем как тараканы... да... от благородных и прекрасных пони в них не осталось практически ничего, кроме неспособности к прямохождению. Какой-то предприимчивый оранжевый единорожек принялся было торговать спиртным за полцены с заднего входа, пользуясь паникой и отсутствием хозяина, но недооценил реакцию пегаса, и получил удар молотом, от которого уже не встал, а попытавшийся оттеснить громилу грудью единорог, от которого умопомрачительно пахло зебрами, был отточенным движением копыта, казалось, оставлявшего за собой в воздухе неровный синеватый след, отправлен к праотцам. Остальным же ропщущим и стенающим хватило свирепого взгляда, чтобы разбежаться и не высовывать носов. Более никто не помешал пегасу закончить начатое...
...и вот теперь он стоял на главной улице, обдуваемый жарким сухим ветром, и яростно смотрел в глаза своему визави.
- Они! Этого! Заслужили! - снова рявкнул пернатый пони, резко складывая крыло, мазнувшее в последних лучах заходящего солнца тусклыми медвяными и зеленоватыми бликами.
- Никто не заслуживал той расправы, что учинил ты. Все заслуживают любви, и ты это знаешь. Кроме тебя, погромщика и убийцы, - всё так же спокойно проговорил его оппонент, и слегка подобрался, качнув изящно уложенным хвостом.
- Не вынуждай меня! - от пегаса не укрылось движение жеребца, и тот с дикой горечью осознал, что уйдёт отсюда лишь один из них, но всё ещё лелеял безумную надежду.
- А ты попробуй, - хищно осклабился земнопони...
...и в этот момент ударил колокол, возвещавший всего лишь наступление времени Луны. Нервы пегаса, и без того взвинченные до предела, не выдержали, и, яростно всхрапнув, он взвился на дыбы. Его противник, казалось, не шелохнулся — столь молниеносным было заученное годами тренировок движение. И грянули два выстрела, слившихся в один и почти неслышимых за бешеным стуком сердец...
Пегас покачнулся, удивлённо и как-то по-детски обиженно глядя в чистые и спокойные, какими он их помнил, но не мог различить с такого расстояния, голубые глаза земнопони, пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, и кулём рухнул набок. Пони конвульсивно захлопал крылом, глупо забил задними ногами, поднимая клубы красноватой пыли, и вскоре затих.
Шериф неторопливой, красивой походкой подошёл к телу своего бывшего помощника, и улыбнулся, посмотрев в потускневший и мёртвый карий глаз. Пони поднял с земли ещё горячий плюсомёт и брезгливо вытер его о холодеющую бронзовую шкуру.
- Вот и всё. Он вам больше не помеха. - слова были произнесены негромко, но в наступившей тишине их услышали все, даже зависший на недосягаемой высоте небольшой погодный пегас, сразу же стремительным росчерком сорвавшийся на восток.
Земнопони перешагнул через труп и ушёл домой, где его поджидали старый поньяк и нагретая постель. А за его спиной начинался праздник — кто-то кричал и ликовал, целая группа обитателей разрушенного салуна водила хоровод вокруг мёртвого и теперь бессильного пегаса. Какой-то зеленоватый светлогривый единорог, глумясь, качал головой и читал презрительные нотации измазанной в пыли морде, кто-то уже встал над телом и мочился на сердце в копытах — теперь уже совсем бессмысленный крупознак мертвеца. В стороне стояли лишь несколько пони, неверяще поглядывавших на убитого и сокрушённо качавших головами, да маленький фиолетовый единорог в очках, спрятавшийся на колокольне, пытался перекричать рёв ликующей толпы...
Глава 2. Похороны.
Плёнка оборвалась неожиданно, и движущиеся картинки уступили место девственной белизне экрана. Тапер исполнил несколько завершающих пассажей и замолчал, сложив крестом уставшие руки.
Критик снял очки в тонкой золотой оправе и принялся их протирать.
- И на что вы рассчитываете? Сюжет банален донельзя и заезжен до дыр ещё лет двадцать назад. Актёрская игра посредственна, в характеры попадают едва-едва, для галочки. Режиссёр откровенно схалтурил, как будто его там и не было. Сценарий... вы хоть вообще представляете, о ком писали, а? Большего бреда я, пожалуй, в жизни не видел! Главные герои просто вырезаны из плотного картона. Говорите, напарники, друзья? И так охотно пытались друг друга прикончить! Вы что себе думаете?
Сценарист вдруг почувствовал себя как нашкодивший первоклассник, и хлюпнул носом. Казалось, он сейчас расплачется в три ручья, но, к счастью для Критика, этого не произошло.
- Ну, я... э-э...
- Что «э»? В общем, письменный отчёт получите в течение трёх дней. Но предупреждаю сразу, провал вам гарантирован. Это не искусство, это порча плёнки.
Продюсер, удерживавший до того рвавшегося начистить морду Критику Режиссёра, наконец-таки справился с последним и улыбнулся, демонстрируя ровные ряды золотых зубов:
- Да что ты грузишь, додик? А ты, мямля шерстяная? Вот что я вам скажу. Хрень всё. Тебе-то мы заплатим, Критик-нытик, но чтобы я такой пурги заумной больше не слышал. А пипл схавает, помяни моё слово. Спорим на твой гонорар?!
Критик было высокомерно вздёрнул нос, но, прикинув что-то в голове, протянул руку улыбающемуся Продюсеру.
- Сценарист, разбей!
Критик снял очки в тонкой золотой оправе и принялся их протирать.
- И на что вы рассчитываете? Сюжет банален донельзя и заезжен до дыр ещё лет двадцать назад. Актёрская игра посредственна, в характеры попадают едва-едва, для галочки. Режиссёр откровенно схалтурил, как будто его там и не было. Сценарий... вы хоть вообще представляете, о ком писали, а? Большего бреда я, пожалуй, в жизни не видел! Главные герои просто вырезаны из плотного картона. Говорите, напарники, друзья? И так охотно пытались друг друга прикончить! Вы что себе думаете?
Сценарист вдруг почувствовал себя как нашкодивший первоклассник, и хлюпнул носом. Казалось, он сейчас расплачется в три ручья, но, к счастью для Критика, этого не произошло.
- Ну, я... э-э...
- Что «э»? В общем, письменный отчёт получите в течение трёх дней. Но предупреждаю сразу, провал вам гарантирован. Это не искусство, это порча плёнки.
Продюсер, удерживавший до того рвавшегося начистить морду Критику Режиссёра, наконец-таки справился с последним и улыбнулся, демонстрируя ровные ряды золотых зубов:
- Да что ты грузишь, додик? А ты, мямля шерстяная? Вот что я вам скажу. Хрень всё. Тебе-то мы заплатим, Критик-нытик, но чтобы я такой пурги заумной больше не слышал. А пипл схавает, помяни моё слово. Спорим на твой гонорар?!
Критик было высокомерно вздёрнул нос, но, прикинув что-то в голове, протянул руку улыбающемуся Продюсеру.
- Сценарист, разбей!
Эпилог
...и Критик остался с носом...